Отступаю. Зимин замечает это и хмыкает, не делая никаких попыток приблизиться. Как будто боится испугать!
—Это так примитивно,— пожимаю плечами. Он сжимает губы и молчит, но я вижу, что он не согласен со мной.
—А что не примитивно?— усмехается, справившись с эмоциями,— ладно, короче. В день моего совершеннолетия мы идем в ЗАГС!
—А если выходной..
—Понедельник,— отрезает, даже не дав договорить.
—А тебе, вообще-то, интересно,— я задумчиво смотрю на него, выдержав паузу,— люблю ли я тебя?!
—Полюбишь,— обрубает жестко, снова делаясь агрессивным,— потому что ты моя! А я твой. Я уже люблю тебя за двоих. И все сделаю, чтобы это было взаимным…
—Спасибо, конечно, Дань, но,— опешив, я стараюсь тщательно подбирать слова,— если любишь, то подождешь! Я пока не очень готова торопить события.
—Но ты уже пообещала мне,— он снова бледнеет, и желваки на его скулах напрягаются от сжимающихся челюстей,— я подожду, пока ты меня полюбишь. Не бойся. Но от ЗАГСа тебе не отвертеться, Тоня! И давай на этом закроем тему?!
Я молчу, а он вдруг подходит и тянет за резинку моего хвостика, пока волосы свободно не рассыпаются по плечам. Смотрит в восхищении:
—Ты такая красивая, Тонечка…
Зимин так откровенно любуется мной, что даже нет сил на него злиться. Но главное, я знаю, что никакие разговоры и уговоры ни к чему не приведут. Он втемяшил насмерть себе в голову этот поход в ЗАГС, и я уже бессильна что-либо изменить. Он не согласится.
Берет мои безвольные руки, и сжимает крепко, до боли.
—Тош! Ну скажи мне хоть что-нибудь,— требует.
—Пожалуйста, Дань…
—Пожалуйста, что?!
—Мы же шутили тогда,— упрямо повторяю,— ну, давай не пойдем в ЗАГС?
—Пойдем,— он вцепляется в меня, гневно сверкая глазами,— хватит! Ты мне уже как жена…
Я вырываюсь и бегу от него. Зимин не держит.
—Смирись с неизбежным!— кричит мне вслед как ненормальный.
Задыхаясь, я вызываю лифт и оборачиваюсь посмотреть на него, только прошмыгнув внутрь кабинки. Он стоит в привычной своей позе, смотрит со странной тоской.
ZIMMA как будто почувствовал, что будет дальше. Хотя, нет, если бы он почувствовал, то все сложилось бы иначе!
Но разве он оставил мне выбор?
Глава 23 Сжигая мосты
Хмурым пасмурным утром, едва проснувшись, я хватаю с тумбочки зазвонивший телефон. Смотрю на экран — дядя Ваня. Поздоровавшись, весело докладывает, что вчера вечером разговаривал с моей директрисой.
—Ты спишь, что ли еще, соня? Ну уж теперь, если не передумала, конечно, тебя отпустят с работы день в день,— заключает с гордостью.
—Спасибо, дядь Вань. Я вам должна, как раньше говорили, как земля колхозу!
—Вот видишь,— смеется,— значит, и старый дядька твой на что-то сгодился. За деньги, дочка, тоже не беспокойся. На первое время помогу, пока обживешься, туда-сюда… Отдашь потом когда-нибудь!
Я снова бормочу слова благодарности, ужасаясь, и не веря до конца, что все происходит так быстро. Но делать нечего. Как сказал бессмертный Шекспир устами своего Ромео Монтекки — и, кто б ни правил мой корабль, уж парус поднят! Ежусь от такой ассоции, мороз по коже.
Пребывая в полнейшей неуверенности, я все же подтверждаю дяде Ване, что не поменяю своего решения.
—Молодец, Антонина!— его явное одобрение подрывает первый мой личный мост, связывающий с этим городом. Этот мост — весомый для меня авторитет дядьки. Теперь отступать стыдно,— нечего тебе делать в нашей глуши. Зимин вчера не лез к тебе?
—Нет.
—А то я вечерком тебе звонил, Лена твоя трубку подняла…
Что?! Черт, черт. Убегая к нему, я оставляла телефон дома. Ну, Ленка, блин! Она уже спала, когда я вернулась, ей на работу сегодня рано.
—И я Елену расспросил немного,— деловито продолжает дядя Ваня,— ничего? Она сказала, что приходил к тебе какой-то парнище…
Ну, этого у дядьки не отнять, он умеет расположить к себе практически любого. И технично разговорить!
—Дядь Вань, да, но там ничего страшного! Не переживайте. Просто проводил с работы,— нервничаю, но врать не хочу.
—Значит, уже и адресок твой знает?! Ты его недооцениваешь,— совсем как маленькой, объясняет он мне,— наобещала хулигану детдомовскому… Не забыла хоть?
—Забудешь тут,— ворчу.
—Вот и хорошо.
—Ну, не нагнетайте, пожалуйста! Я же сказала, что решение приняла и не поменяю. Он мне ничего плохого не сделает.
—А я проверять не советую, Тоня! Давай ноги в руки и дуй на работу, пиши заявление на увольнение. Отзвонись потом,— заключает.
Что-то дядя Ваня уж слишком вошел в раж в своей новой роли моего спасителя! Хотя, мне ведь реально больше не на кого рассчитывать. А между тем, мандраж уже начинает бить потихонечку. Данил Зимин абсолютно непредсказуем.
—Да, спасибо, так и сделаю,— отвечаю коротко,— перезвоню.
Кладу трубку, иду в ванную комнату, одеваюсь и еду на работу. Без завтрака, аппетита все равно нет. Наверное, в следующий раз я обрету способность есть только в Питере. Больше всего на свете теперь я боюсь встретиться с ним!
А дальше все происходит совсем быстро. Благодаря дяде Ване, я встречаю полное понимание со стороны директора Таисии Валерьевны. Она сочувственно сообщает, что ей известно о домогательствах ко мне одного из учеников, и она сделает все, чтобы о моем увольнении в коллективе узнали как можно позже.
Все это хорошо, конечно, но мне делается противно и гадко, потому что домогательства — неправда. Я тут же возмущенно заверяю ее, что никаких домогательств нет, но она даже не желает меня слушать, повторяя, что бояться мне нечего. Расстраиваюсь! Надо будет обязательно поговорить об этом с дядей Ваней. Не хватало еще, чтобы все думали, что я сбежала из-за домогательств Данила! Он итак возненавидит меня, и я никак не могу избавиться от почти осязаемого, какого-то липкого и гнусного ощущения себя как отрицательного героя.
Оставляю ей заявление, датированное сегодняшним днем, и получаю обратно на руки свою трудовую книжку. Потом, с Армагеддоном в душе, но внешне очень спокойная, я провожу несколько уроков в младших классах соответственно школьному расписанию.
Заразившись мрачным настроением своего суетливого родственника, по окончании последнего рабочего дня, я немедленно еду на вокзал и покупаю билет в Питер. Питерский поезд проходит через наш городок уже сегодня вечером.
Если Данил Зимин выбрал Москву, то я выбираю северную столицу! Холодную и дождливую, как моя душа сейчас. Там для нас намного меньше шансов пересечься. Представляю, как страшно он захотел бы мне отомстить, встреть меня еще раз когда-нибудь. Но я спрячусь так, что не найдет, даже если захочет! Никогда. Мне это просто — я не собираюсь становиться публичной персоной.
