—Да, на войну. Включай свой диктофон, если хочешь!
—К черту диктофон. Я здесь не по работе,— психую,— я просто хочу понять, зачем ты вообще туда едешь. Неужели такой ценный военный кадр?
Он молчит, и звуки аэропорта вкупе с гулом снующих мимо людей исчезают тоже.
Теперь я вижу и слышу перед собой только его. Глухая ноющая тоска раздирает меня на части в ожидании ответа.
Отчетливо понимаю, что не смогу отпустить Даню. Никуда, а в Афганистан, тем более! Я чувствую — оттуда он не вернется.
—Если там я хоть кому-то принесу пользу, то все уже не зря,— отвечает апатично.
Мне хочется взять его за плечи и хорошенько встряхнуть.
—Ты бросаешь здесь свою музыку, свою дорогущую студию звукозаписи!— произношу в отчаянии.
Люди оборачиваются на нас, поэтому я чуть-чуть понижаю тон:
—И ради чего? Ты можешь погибнуть там, хотя бы это ты понимаешь?
Даня не спешит отвечать.
—Шансы очень велики,— продолжаю с уверенностью,— мы для них никто, неверные! Они сознательно уничтожают таких, как ты или я. Талибы ненавидят нас.
Однако мой спич не впечатляет Даню.
—Ну, дальше что?— усмехается,— думаешь, Америку мне открыла? Все отменю и побегу домой?
Смеется.
—Есть мнение, что война делает из мальчика мужчину,— добавляет.
—Или трупа!— реагирую соответствующе.
Мне и в самом деле непонятны его улыбочки и ухмылочки на эту тему.
—Как ты вообще медкомиссию-то прошел, ненормальный?— в сердцах восклицаю.
—Нормально, как все. Годен,— обрубает, доставая из кармана посадочный талон с билетом,— ладненько. Счастливо оставаться! Надеюсь, ты поплачешь обо мне… если что.
Подмигивает и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку.
—Пока!
Не отвечаю.
Просто стою, окаменев, наблюдая, как где-то за спиной Данила вояки заканчивают свою регистрацию.
—Я напишу тебе на электронку редакции. Телефоны-то у нас заберут, скорее всего,— шепчет на прощание мне в ухо, обдавая легким терпким ароматом парфюма.
Парфюм! На войну он собрался.
Цепко хватаюсь за его рукав, не отпуская от себя.
—Это если будет интернет!— объясняю четко и внятно, как сумасшедшему,— так что вряд ли.
—Значит, так и будет. Пора,— он мягко отцепляет от своего рукава мои пальцы.
—Данил!— слышу зов одного из вояк, и снова замираю, изо всех сил сдерживая готовые брызнуть из глаз слезы.
Он идет в зону вылета, но я догоняю.
—Да постой же ты! Хоть минутку,— хватаю его за руки и разворачиваю к себе.
Вояки уже косятся на нас, но мне все равно.
—Дань, еще раз. Это будет большая ошибка! Подумай,— твердо прошу,— ну, пожалуйста.
—Извини! Но я уже все решил,— отзывается он холодно.
Мне не остается ничего другого, кроме как беспомощно наблюдать за происходящим. Но с Дани вдруг слетает маска безразличия. Его как будто прорывает:
—Я поеду, только потому что там у меня есть шанс забыть тебя!
—Зачем меня забывать?— тихо спрашиваю.
—Затем, что я не нужен тебе. Там у меня может получиться,— сообщает так же бесцветно, и упорно идет дальше в сторону зоны вылета.
Я захожу в зону вслед за ним, хотя слышу, как кто-то из персонала аэропорта сразу делает мне замечание:
—Девушка! Провожающим туда нельзя.
Но, догнав, я как стойкий оловянный солдатик снова преграждаю Дане путь. Нельзя сдаваться!
—С чего ты взял, что мне не нужен?— тараторю,— конечно, нужен. Я… восхищаюсь тобой, уважаю тебя. Как человека, с которым меня очень многое связывает. Отмени поездку!
Данил в ответ только усмехается.
—Нет. Это не то, что я хотел бы услышать,— пытается обойти меня.
Решаюсь пойти ва-банк.
—Ладно! Я сделаю все, что ты хочешь. Ты действительно мне настолько дорог,— добавляю быстро, пока эта решимость не покинула меня.
Ведь то, что я говорю ему, правда.
Даня дорог мне, очень, и не просто как друг, даже если с ним порой бывает очень сложно. Он останавливается, недоверчиво сощурившись.
Буравит меня исподлобья суровым взглядом:
—Правда, все?!
—Все,— утвердительно киваю,— и даже больше! Только останься.
—Значит, вот оно что. Из жалости, только чтобы не убили?
—Разумеется, нет. Я бы не предложила ничего подобного никому из тех вояк,— киваю на них.
Однако моя дипломатия не срабатывает.
—Это странно! А почему мне предложила?— удивляется Даня по-детски обаятельно,— я же точно знаю, что тебе все-равно. Ты даже элементарно мне не веришь!
Как раз в этот момент к нам подходит мужчина в форменной одежде служащего аэропорта. Обращается ко мне:
—Добрый день. Пожалуйста, предъявите ваш билет и посадочный талон на рейс!
—Добрый, у меня нет,— отзываюсь раздраженно, не отрывая взгляда от Дани.
Сюда же, в зону вылета, потихоньку подтягиваются и военные.
Я почти на грани отчаяния — мне никак не удается уговорить его, мне не удается даже пообщаться с ним без вмешательства посторонних!
—Тогда вы не имеете права здесь находиться. Покиньте территорию зоны вылета,— спокойно требует у меня служащий.
Не двигаюсь с места.
Данил еще раз смеряет меня внимательным взглядом перед тем, как в последний раз произнести:
—Всех благ! Поверь, это лучшее решение для нас обоих.
Но я не собираюсь верить.
Я решаюсь на отчаянную меру. Протянув руку, требую:
—Дай посадочный талон!
—Зачем?— спрашивает он, тем не менее, доставая его.
Я беру талон и рву на две равные части, которые затем кладу себе в карман. Глаза служащего аэропорта округляются.
Некоторые из глядящих на нас вояк тоже начинают нервничать. Думаю, все они уверены, что перед ними хулиганка.
Один только Даня выглядит расслабленным — мои действия забавляют его. Усмехается:
—И что? Я зарегистрируюсь еще раз.
К моему большому облегчению, он, не мешкая, выходит из зоны вылета. Торопливо семеню за ним, понимая, что только что выиграла несколько важных минут для разговора.
—Становись в очередь!— требую у него возмущенно, но Даня со смехом подходит к вояке, который все еще регистрируется у стойки в числе опоздавших.
Тот пропускает его.
