Хорошо бы еще раздобыть несколько фотографий со съемок!
Пытаюсь договориться, и Даня легко соглашается узнать в «Нэтфликс», можно ли. Процесс съемок обычно засекречен, тем более, в кинокомпании такого уровня.
По окончании нашего разговора меня всю так и распирает от чувства искренней благодарности к нему. Я понимаю, Кобра права — Даня подбросил «Вечерней столице» настоящую информационную бомбу. Рейтинги еженедельника поднимутся до небес, пусть даже на какое-то короткое время.
—Данечка, спасибо!— на радостях, я берусь за шампанское вместо чая,— за такое интервью стоит выпить.
Делаю глоток, и мы замолкаем. Прекрасный напиток цвета светлого янтаря прокладывает горячую дорожку от моего горла к желудку.
Данил почему-то выглядит взволнованным. Касается моей руки, лежащей на столе, накрывает пальцы обжигающе-горячими своими.
От жары и от шампанского сердце у меня в груди колотится быстро-быстро, как у зайца. Щеки предательски заливает краской от того, что, кажется, он задерживает взгляд на моих губах дольше приличного.
—Но это не все, что я хотел бы тебе рассказать!— произносит глухо,— если бы ты только знала, в какой переплет я попал тогда, когда мы с тобой решили пожениться.
Не сказав ничего в ответ, молчу, а он также молча пересаживается ко мне.
Отнимаю у него свои руки, пытаясь отодвинуться, но мною вдруг овладевает странное оцепенение. Отодвигаться никуда не хочется.
Данил не набрасывается на мои губы, а застывает всего в паре сантиметров от моего лица, как будто ожидает разрешения, или дает возможность оттолкнуть его.
Но желание обнять Даню, до сих пор дремавшее во мне, неожиданно пробуждается. Заявляет о себе сильно и мощно, так мощно, что я теряюсь.
Низ живота приятно скручивает в предвкушении, и в этот момент я чувствую себя просто соломинкой, подхваченной неумолимым водоворотом течения. Ненормальное, минутное умопомрачение полностью овладевает мной.
Ладно, только один поцелуй! Всего один, позволяю себе я мысленно, и также жадно тянусь к Данилу, как и он ко мне.
Глава 51
Без вариантов
Антонина
Наши мысли и чувства переплетаются. Данил голодно впивается в мои губы. Его ладони прожигают сквозь ткань халата, но длится это недолго.
Потому что дальше он беззастенчиво запускает руки под халат. Нащупав белье, вздыхает от разочарования. Развязывает пояс, не встретив с моей стороны хоть сколько-нибудь серьезного сопротивления.
Он не лопочет о любви, и даже не пытается скрыть то, чего хочет. Но, вопреки всякому здравому смыслу, это только заводит и распаляет меня.
Даня действует с мягким напором, противостоять которому не представляется возможным. Впитывает каждую мою реакцию.
Ну ладно, еще поцелуй.
Лучше парочку.
Скользящие прикосновения сводят с ума. Он гладит и целует меня, нашептывая что-то очень нежное.
Я вслушиваюсь и таю, рассыпаясь в его руках на миллион снежинок вместо того, чтобы внять, наконец, голосу разума. Отлепиться от Дани. Встать. Сделать хоть что-нибудь разумное!
Безуспешно. Горячие пальцы уже вовсю блуждают по моему телу, и мне это дико нравится.
Мысль о собственной податливости в какой-то момент повергает в панику, но я просто продолжаю плыть по течению. Лишь покрепче сжимаю ноги, чтобы не дать ему зайти слишком далеко.
Как могу, пытаюсь унять неуместный трепет. Не дрожать, не отвечать, не дышать слишком часто.
Цепляюсь за свой халат как за последний форпост перед лицом окончательной капитуляции. Однако томительное ожидание разрастается во мне все больше, давит и обвивает изнутри.
Как под гипнозом, я вглядываюсь в потемневшие глаза Данила, лишаясь последних жалких остатков самообладания. Сходя с ума от внутренней борьбы с самой собой, я сгораю и шиплю в его объятиях.
И вдруг отчетливо понимаю, что проиграла.
Зачем вообще останавливаться?!
Разве мы делаем что-то запретное, или обязаны хранить кому-то верность? В конце концов, это всего лишь секс.
Пугаюсь собственных мыслей, чувствуя себя порочной женщиной. Безвольной, к тому же. А, и пусть!
От предвкушения своего согласия жар под кожей вспыхивает как солнце. Но, не будучи в силах справится с волнением, шепчу Дане первое, что приходит в голову про не сейчас и не здесь.
Однако получается только хуже, потому что он охотно перемещает нас в спальню в считанные секунды.
Придавая пикантности ситуации, не включает там свет.
Технично укладывает меня в постели на лопатки, позволяя удерживать истерзанный халатик, который больше ему никак не мешает.
Несмотря на острое возбуждение, улыбаюсь его находчивости. Сам-то он давно обнажен — набедренное полотенце утеряно где-то по пути сюда.
Даня чувствует меня, как талантливый смычок скрипку, и немного манипулирует этим. Я все равно еще держусь какое-то время.
Наконец, вздохнув и покрываясь лавиной мурашек от его молчаливой настойчивости, отпускаю себя.
Перестаю контролировать Даню. С моих губ срывается стон, который немедленно подстегивает его на большее. Напряжение между нами нарастает.
Да, все так! Данил Зимин не подходит для серьезных отношений, но уж очень хорош в постели для своего возраста. Хотя, чему я удивляюсь.
Он не изменится.
Но сейчас — я скажу ему да.
С трудом отрываюсь от Дани, только чтобы выдохнуть одно-единственное слово: «презерватив». Замечаю, как в его глазах мелькает сомнение, но нежелание спорить со мной, видимо, перевешивает.
—Сейчас будет!— по-солдатски коротко отзывается он, и спрыгивает с кровати.
Исчезает в проеме двери. Оставшись одна, я тут же начинаю неловко шарить в темноте в поисках халата, опасаясь только одного. Передумать.
С моих глаз будто спадает пелена, но тут Даня возвращается. На ходу стаскивает с себя штаны и футболку.
Запрыгивает ко мне, и волна беспокойства пополам с бурлящим в крови адреналином захлестывает меня с новой силой.
—Не нашел?— уточняю у него, краснея.
—Нашел,— хрипло шепчет он в ответ.
Нападает вновь с объятиями и поцелуями. Подергавшись под ним с минуту, я больше не терзаюсь сомнениями.
Действуя, словно одержимый, Даня натягивает резину и врывается в меня. Резко втягиваю носом воздух и даже закусываю губу, чтобы не вскрикнуть от удовольствия.
Но то, что он вытворяет с моим чувствительным телом, просто уму непостижимо. Это магия, не иначе.
Мы совпадаем как кусочки мозаики, и наши сердца сейчас бьются в унисон. Я повторяю за ним каждую ласку, каждое движение, и вскоре Данилу становится сложно.
