Ревность и непонятный страх жалят в сердце как осы. Пульс шкалит от адреналина, а в горле ком. С трудом сглатываю — она нереальная! Отворачивается от него, уходит. Он за ней, я сжимаю кулаки. Только бы не отказала!
С годами боль по Тоне никуда не ушла, притупилась только. Я ненормальный, это факт. Сижу, радуюсь, наблюдаю. Чувствую эту эйфорию всей кожей.
«Тоша», беззвучно двигаются мои губы.
Я искал ее в Москве, а встретил на зебре в Питере. Случайно. Но случайности не случайны, и на этот раз ей не уйти!
Просто нельзя вот так, умножить на ноль человека и свинтить в неизвестном направлении. Надеясь, что мы больше не встретимся. По-любому встретимся! И поговорим, как минимум.
Я ведь не обижал ее? Обещал подождать, не набрасываться, был честным и порядочным, только кому это нах надо?!
Что она делает в Питере?! В поездке, в гостях, живет здесь?
Я часто думал о том, как мы встретимся, и где. Иногда она даже чудилась мне среди фанаток. На концерте было бы идеально. Что б я сделал тогда? Вариантов масса.
Или вот, хорошо бы было встретить ее где-нибудь в захолустье, замужем за каким-нибудь местным дебилом. Тогда бы мои «акции» резко выросли в ее глазах, и переманить Тошу к себе стало бы делом нехитрым.
А еще б лучше, чтоб этот дебил за нее поборолся — как бы я выместил на нем весь гнев и злобу тех пустых, одиноких лет! С наслаждением бы сравнял его с землей там, прямо при ней…
Улетаю в самых различных фантазиях, от порносцен до драк. Я точно псих! Вадик, наконец, паркуется.
Меня так и подмывает выйти и поговорить с ней самому, но я понимаю, что это будет ошибка. Поэтому болезненно-мучительно переживаю тот момент, когда оба они скрываются из виду в каком-то переулке.
—Давай за ними, Вадь,— снова дергаюсь.
Бормоча под нос ругательства, он выруливает на дорогу, а мерин Юрика, второго моего охранника четко едет следом. Из постоянной охраны у меня всего двое парней, причем один тупей другого — Юрик и Санчо, он же Александр.
Я бы не брал ни одного, но Юрий Шмильевич настаивает.
—Че происходит, Зима?! Такого ещё не было,— нудит мне водитель с надрывом в голосе,— ты впервые телку прям посреди дороги снимаешь…
—Тихо, Вадик, ша,— отвечаю ему с улыбкой, уже абсолютно спокойный,— это барышня! Не телка. Запомни.
—Так вы знакомы, что ль?!— меняет он тон, вспоминая, кто здесь правит бал. Этот кто-то — я.
—Давай без подробностей? Просто надо и все,— я берусь за телефон,— надо перезвонить Юрию Шмильевичу.
Тот снимает трубку сразу, очкуя. Еще бы, через сорок минут у нас истекает бронь на чартерный авиарейс. Боится, чтобы не сорвалось, бабки-то серьезные.
Мы вообще только что с корпоратива, летим вместе с танцорами на чартере на сборный концерт в Москву. Они уже в аэропорту. Наш лейбл в числе приглашённых звёзд — контракт, аванс, и все дела. После концерта участие в заранее анонсированной прессконференции, два интервью на разных телеканалах, уже ближе к ночи.
Короче, как всегда, график расписан чуть не по минутам.
Послезавтра концерт в Минске, на одной из самых крупных площадок Белоруссии. И везде, сука, контракты, обязательства, договоренности…
Все забито и заавансировано на месяцы вперёд — ни продохнуть, ни выдохнуть. Обязательства как удавка на моей шее, которую контролирует лично он, мой всесильный кукловод Вирмантас. Я — человек органайзер. Работаю, живу, дышу по расписанию.
Вирмантас тоже давно не человек — машина. Пробивная, вездеходная, и заточенная исключительно на добывание бабла и всего, что с ним связано.
Больше его не интересует никто и ничто. Семьи, даже близких родичей у него нет. Я не в курсе, каким путем он думает унёсти все свои сбережения за собой в могилу, но работает он как проклятый, день и ночь. Как и я, уже не раз пожалевший, что с ним связался.
Этот паук закабалил меня долгосрочным контрактом, который понемногу выжимает из меня все жизненные соки. Ведь для Вирмантаса не существует понятия дня и ночи, чьего-то личного пространства или времени, моих — тем более. Для него рабочее время всегда и везде.
Процент по сотрудничеству он дал мне ничтожный, но, даже такой позволяет неплохо зарабатывать. Единственное и самое херовое, я зря отдал себя в рабство на целых десять лет.
За эти десять лет он выпьет меня всего, до дна, я чувствую, ведь он использует мой жизненный и творческий резерв на максимум.
А в современном мире уже не нужны продюсеры и компании, раскручивающие лейблы. При наличии таланта и большого желания, а также благодаря интернету, все это можно делать самому. Затем выгодно вкладывать прибыль в свое развитие и уже на собственные деньги нанимать любых профиков высочайшего уровня.
Без очень опытного менеджера со связями, конечно, не обойтись, иначе на творчество просто не останется времени. Но, это уже совсем другой уровень отношений и расчетов. Умело делегируя львиную долю организационной работы, можно успевать абсолютно все, что захочется.
—Даник, я не понял. Что там у вас?!— его басок густой и тягучий. Меня от него типает, а еще типает от имени «Даник». Морщусь.
Даже отсюда «чую» страх своего продюсера, не зря я пока что «номер один» в его конторе.
—Юрий Шмильевич, все норм,— зорким взглядом высматриваю Антона в толпе прохожих. И решаю добавить драйву,— просто стало плохо с сердцем.
Это почти правда. Все равно ведь, паучок давно ничего не чувствует к людям.
Слушая это, Вадик беззвучно ржёт, медленно передвигая наш мерин вдоль тротуаров. Мы едем на тихом ходу, никому не мешая. Он давний и проверенный, а потому расскажет Юре правду вряд ли. Но даже если и да, мне пох.
Где же так долго носит Тоху в погоне за заветным номером?!
—Че… как?!— Вирмантас даже начинает заикаться,— Данька, ой ёее! А сейчас что же? Как ты? У нас график рабочий такой плотный..
Вставляет крепкое словцо. Еще немного пыхтит. Затем снова интересуется тем, как я.
—В порядке!— заверяю. Вижу приближающегося Антона,— надеюсь.
—Даник, елки, у нас же ж с тобой даже на больничку времени нет,— продолжает сокрушаться он.
—Да все нормально, мчим в аэропорт. Юрий Шмильевич, мне уже полегче, на концерте будем в срок!
—Да? Ага. Вот и ладненько, молодец!— отзывается уже веселее,— держимся. Я тебя потом на консультацию к лучшему кардиологу свожу!
—Ну да, не помешает,— смеюсь, жадно сканируя глазами выражение лица Антона. И сникаю, потому что его можно описать одним словом как «потерянное». Злюсь.
—Таблеточек тебе хороших подгоним,— продолжает Вирмантас.
—Если вы про амфетамин, то спасибо нет.
—Да ты че, Дань, в самом деле! Я всегда был против «дури». На «дури» сгорают быстро,— он усмехается,— а ты мне как сын! Мы же с тобой еще, знаешь, какие горизонты покорим?!
