Я что-то не припоминаю, чтобы Илюха был его фанатом, но вообще-то, парень он не агрессивный, и даже крайне коммуникабельный. Что тут же подтверждает своей болтовней или, вернее, монологом с неразговорчивым Зиминым. Наконец, замечает меня:
—Тонь, а как это?! Привет. А я тут… Вы вместе, вы знакомы?
—Нет, конечно. Только не зови журналистов, Илья,— пытаюсь шутить,— ZIMMA мой старый друг, хотя тебя это не касается. Пока!
Но он не отлипает:
—Я ждал тебя…
К счастью, в этот самый момент позади нас уже паркуются парни из охраны Данила. Они выходят из своего авто, недобро глядя на Илью, и этого оказывается достаточно, чтобы тот молча ретировался. Мой бывший исчезает так же внезапно, как появился.
Я слышу, что Данил прощается со своей свитой, и договаривается о встрече с ними здесь же, в пять утра. Машинально смотрю на наручные часы — времени и много, и мало одновременно…
Едем в лифте, смеемся.
—Откуда взялся этот черт?!— недоумевает он, ревнуя.
—Ну, ясно же, твой фанат,— отвечаю, не моргнув глазом.
Улыбаюсь ему. Ревность это, конечно, хорошо, но с ней лучше дозировано, чтобы не перегнуть, а то у нас и без того отношения непростые.
—Ну да, ну да,— Данил хмурится,— цветочки только забыл тебе передать!
—Я ж и говорю, как тебя увидел, забыл обо всем!— шучу в ответ.
Он замолкает. Мы выходим на нужном этаже, и от моей веселости не остается следа.
Все потому что между нами постепенно возникает, разрастаясь, невидимое, но вполне осязаемое напряжение.
Я, конечно, понимаю, откуда оно. Но все равно злюсь на себя за стеснение и дурацкую неловкость, пока ищу ключ от квартиры. В подъезде царит почти абсолютная тишина.
Медленно вставляю ключ в замок непослушными пальцами. Данил стоит совсем близко, и я даже ощущаю его теплое, чуть учащенное дыхание.
—Помочь?
Отрицательно мотаю головой. Выставляю охапку роз как щит между нами, вручая их ему:
—Подержи, пожалуйста!
Он молча берет букет. Наконец, дверь распахивается, и я ступаю внутрь квартиры первой. Нашариваю рукой выключатель, зажигаю в прихожей свет.
Втайне любуюсь сверкающей чистотой и порядком, когда все на своих местах. Я люблю этот дом, и свою арендованную квартирку. Здесь все мило и уютно, как внутри, так и снаружи.
И пусть моей «норе» далеко до тех фешенебельных отелей, к которым он, вероятно, привык, но жить тут точно не стыдно.
—Вот, Данечка, располагайся, чувствуй себя, как дома,— весело бормочу ему, бросая сумку и ключи на маленький комод.
Скидываю туфли и, не глядя на Даню, захожу в кухню-студию.
Дверь в спальню предусмотрительно закрыта, чтобы это не выглядело как приглашение, и я даже заранее расставила на кухонном столе столовые приборы. Остается только достать из холодильника и по-быстрому разогреть приготовленный мною накануне вкусный ужин.
Быстро мою руки. Потом включаю чайник, и хватаюсь за дверцу холодильника. Но тут Данил «нападает» на меня.
Уверенно закрывает дверцу и разворачивает к себе, взяв за запястье и талию. Я по инерции впечатываюсь в его рельефный торс. Он обнимает нежно, но крепко, и пальцы его уже скользят по моему затылку, удерживая и надежно фиксируя меня на месте.
Мы сейчас так близко друг к другу, что я вижу его расширившиеся зрачки, и даже крапинки на радужках миндалевидных серых глаз. Эта жесткая хватка вкупе с голодным взглядом никак не напоминают прелюдию к романтичному поцелую.
Его и не происходит.
Данил просто впивается в мои губы, выкачивая из легких воздух, и всякий проблеск разумной мысли из мозгов. Мое безмолвие только распаляет его.
Напор парня, его сила и откровенное нетерпение вдруг зажигают, как спичку, меня саму. Пугаюсь.
Это наш первый поцелуй, но в нем нет ни трепета, ни нежности. Данил пожирает меня. Мягко впечатывает в стену кухни, и безо всякого стеснения даёт почувствовать свой каменный пах.
Целует тягуче сладко и самозабвенно, и я, ведомая древними, как мир инстинктами, даже, кажется, отвечаю ему. Однако, прочувствовав всю мощь его желания, тут же быстро прихожу в себя и решаюсь сказать Зимину «стоп».
—Данил,— мягко отстраняю его. Он замирает.
Отворачиваюсь. Убираю его пальцы с маленьких пуговичек на моей блузке, и замечаю, что некоторые из них уже расстегнуты. Когда он успел сюда добраться?!
Застегиваюсь. Данил вопросительно глядит в мои слегка ошалелые глаза. Я стремительно выскальзываю из его объятия и присаживаюсь за стол. Улыбнувшись, пытаюсь перевести все в шутку:
—Дань, присаживайся. Ты прямо выбиваешь у меня почву из-под ног своим напором!— улыбаюсь,— ну, а я предлагаю не торопиться. У меня, кстати, есть вкусный плов, ты ведь наверняка голоден?
—Да,— он хитро прищуривается, и медленно присаживается рядом со мной,— очень. Но это не про еду.
—Я поняла,— смеюсь,— но пока могу предложить только плов. Любишь настоящий, узбекский?! И овощной салат.
—Пока?— уточняет с обреченным видом.
—Пока.
—А точнее?— продолжает веселить он меня. Вся штука в том, что этого не знаю даже я!
—Зимин, не наглей!— легонько стукаю его по носу салфеткой,— ты же знаешь, как я этого не люблю.
—Знаю,— теперь он тоже улыбается, хоть и выглядит все еще слегка напряженным,— но это и все, чем ты можешь утолить мой голод?!
—Нет, конечно,— заверяю. И тут же начинаю перечислять,— есть еще фрукты, конфеты, кофе… килограммовая банка нутеллы непочатая. Короче, все, что ты найдешь здесь съестного, все твое!
Данил смеется. Проворно перехватывает меня за руку, когда я пытаюсь встать из-за стола:
—Не надо ничего! Просто посиди со мной.
Я смотрю на него. Еще слишком опасно, причем нам обоим. Но кто-то же из двоих должен быть разумнее, значит, придется мне. Без вариантов.
И пусть Зимин чуть поостынет! Его взгляд по-прежнему полыхает жарким огнем, возбуждая в моем теле, как по щелчку, волнующие шевеления тех самых пресловутых бабочек.
Я ловко уворачиваюсь, и перемещаюсь от него подальше, к плите. Включаю телек. Несу какую-то чушь, лишь бы он не заметил, что я периодически «подвисаю» в его присутствии. И чтобы не молчать, конечно же.
—А можем что-то приготовить вместе, хочешь? Говорят, это переводит отношения на новый уровень…
Данил наблюдает за тем, как я бездумно хватаюсь за гейзерную кофеварку и, наполнив ее кофе и водой, ставлю на плиту. Кофе точно не будет лишним.
Он встает и подкрадывается ко мне с плавной, хищной грацией профессионального танцора. С виноватым видом признается, что не умеет готовить.
