Я замолкаю, едва дыша. В глазах неожиданно вскипают слёзы, потому что отчетливо, и до конца только сейчас понимаю — мы из разных миров.
В отличие от него, я не селебрити, поэтому мы с ним даже пообщаться элементарно не сможем. Слишком много условий и ограничений!
—А где ты сейчас?
—Уже не в Питере,— бросает без эмоций,— в следующий раз Питер по плану примерно через год. На пару часов, концерт и полетели дальше. Ладно, пока. Удачи тебе.
В ответ я только бестолково угукаю, не понимая, как мне удержать его «на проводе».
—И тебе. Пока. Извини,— снова добавляю зачем-то,— если ты меня не так понял…
—А как это ещё можно понять?!— Зимин взрывается,— ты ж меня нах… посылаешь всякий раз, когда видишь! А я, как тупой олень, продолжаю ждать. Но на этот раз все! Дошло! Расслабляйся! И будь счастлива. Пока.
Сбрасывает вызов. Я сижу, потрясённая до глубины души.
Конечно, его тоже можно понять. Но нах… я его никогда не посылала, что за бред?!
Зимин сам виноват, что я каждый раз сбегаю — он ведёт себя слишком провокационно. Не умеет по-другому. Видимо, так и не научился! Значит, и мозгов не прибавилось.
Усмехаюсь. Звезда, блин! Кумир миллионов.
Возвращаюсь домой на такси, стараясь не думать о нем вообще. Хотя, меня все же не покидает смутная надежда, что он ещё когда-нибудь позвонит или напишет мне.
Но проходят дни, а этого не происходит. Не может же быть, чтобы на этом все и теперь уже навсегда? Ну, глупо ведь очень. Даже кофе вместе не попили. У меня есть его номер, а у него — мой.
Промаявшись с недельку в гордом ожидании, я пишу ему первой: «Данил, привет, как дела?»
Данил
Внутри меня порхают болезненные глубокие чувства, когда ее имя загорается на экране моего телефона. Дыхание спирает как у малолетки сопливого. Смс!
Я знал! Отхожу в сторонку.
Блть. Парни шумят, не давая никакой возможности уединиться, даже просто сосредоточиться. Хоть в сортир иди! Так и делаю.
Но походу передумываю и заворачиваю в комнатуху, оборудованную под маленький тренажерный зал. Я в Москве, на студии.
Она принадлежит нашему продюсерскому центру, здесь даже жить можно. Иногда я остаюсь на студии с ночевкой, так как все необходимое для этого есть — душ, диван.
С некоторых пор я не люблю возвращаться в свою одинокую, модную съемную квартиру на Арбате. Вот уж никогда бы не подумал, что роскошь бывает такой холодной!
Я давно уже не получаю удовольствия от одиночества, как вначале своего переезда в столицу. А от временных девок в квартире только мутит.
За время своей жизни в Москве я убедился, что все или почти все здесь насквозь циничны. В том числе, и я.
В моей пустой жизни Антонина Брежнева как глоток чистого воздуха! Она настоящая, и все, что она делает или говорит, настоящее тоже. Я так чувствую, я чувствую ее — нравится ей это или нет.
Даже все мои случайные подружки походили на нее внешне. Я пытался подменить суррогатом нечто истинное, но каждый раз, неизменно разочаровываясь, продолжаю хранить в себе ее образ. Ни дать ни взять, лирический герой, мать твою!
Только разве ж я виноват в том, что опять повелся на ту химию между нами, которая никуда не делась?! Если и виноват, то сполна расплачиваюсь за это потерей сна и покоя из-за нее. Как будто мало мне своих проблем…
В качалке, к счастью, ни души. Общение с Тонечкой для меня процесс интимный, пусть даже это будет просто переписка.
—Зима, пришел новый материал от Юрия Шмильевича! Еще, Егор написал, что будет в течение получаса,— Тоха залетает туда почти вслед за мной, не успеваю я прочитать сообщение.
Психую. Киваю, едва взглянув на него:
—Я понял, щас буду, Тох.
Сегодня мы ждем Егора Крида, намечается интересное сотрудничество. Он сочинил для нас двоих песню — сейчас коллаборации в тренде.
На часах десять вечера, а нам еще предстоит «писаться»! Почему-то складывается так, что почти все в шоубизе полуночники. Это удобнее для большинства, а первая половина дня, как правило, существует только для отдыха или личных дел. Ну, или для вечных передвижений в пространстве, как у меня.
Звукорежиссёр уже заканчивает свои настройки в «аудиобудке», и сегодня мы только «пробуемся». Иными словами, смотрим музыкальную композицию «вживую» — «работаем» совместное звучание, текст, музыку, хотя до финального исполнения еще далеко. Впереди нас ждут этапы согласований и предложений.
Тоха, наконец, уходит, и я вцепляюсь в телефон. Смакую эту смс, как чашечку долгожданного кофе утром!
В помещении повисает непривычная и, я бы даже сказал, благословенная тишина. Привалившись спиной к стене, читаю коротенькое сообщение. Фак. И это все?!
Ну, хоть что-то…
Улыбаюсь. Позволяю себе «зависнуть», обдумывая ответ.
Решаю сменить тактику в нашем общении, чтобы хоть немного продвинуть его вперед, добавить прогресса. Обычные «правила игры» тут, видимо, не сработают. Так что никакого флирта!
Понимаю, что лучше будет «пожестче». Я не звоню ей. Хотя очень хочется.
Пишу два слова «Привет, работаю», и сбрасываю ей весь свой рабочий график на ближайший месяц — пусть перезагрузится. Жду реакции.
Тоня долго думает. Собираюсь уже вернуться к пацанам, когда приходит ответ. Читаю: «Хочешь, я приеду в Екатеринбург и попьем где-нибудь чаю после концерта? (в закрытом заведении)».
Екатеринбург в моем списке значится на послезавтра. Я улыбаюсь снова. Ни х. я!
Пишу: «Спасибо, нет». Она ещё не готова.
Но больше не отвечает. Наверное, в обмороке от собственной смелости, а тут еще такой облом.
Жду следующего смс, радуясь, что переписка уже завязалась, и Тоша от меня никуда не денется. Мне придется быть нестандартным и очень терпеливым, чтоб развести ее на правильное свидание. Такое, как я хочу!
Думаю о том, как сильно я вообще, в принципе хочу ее…
Слышу, что уже приехал Крид и спрашивает обо мне. Заставляю себя отлепиться от стенки, от телефона, и выйти к парням.
Ответа я пока что не дождался. Но он будет, я знаю, я чую Антонину, как хищный зверь…
Звонит Катя-Клаудиа.
—Але?— лениво откликаюсь, обнимая Крида.
Она здоровается, болтает какую-то рабочую хрень, а потом вдруг говорит:
—Давай увидимся просто так?
Молчу. Ее голос становится сиплым и плаксивым, а в словах сплошной яд, когда она заговаривает о Тоне. Я понимаю — ей больно. Мне тоже, только от другого.
И у меня, в отличие от нее, есть надежда.
—Не увидимся, Кать. Прости,— отвечаю по-честному.
