–Хорошо,– вздыхает Эльдас.– Тогда пойдем, брат.
Он с легкостью подхватывает Харроу на руки. Я вижу, как под тканью туники обрисовываются очертания мышц. Беспокойство на лице короля сменяется облегчением. И я сыграла в этом определенную роль. От этой мысли меня накрывает волна радости. Довольно давно я не чувствовала ничего подобного.
«Именно этим мне надлежит заниматься. Помогать другим».
Сейчас я особенно сильно скучаю по Кэптону и по своей лавке, но отгоняю эти мысли. Они ранят сильнее, чем обычно, а мне нельзя отвлекаться.
–Вот, держи. Когда он проснется, ему нужно выпить еще порцию. Пусть больше отдыхает… А потом стоит…
–Я не могу тащить на себе брата и половину лаборатории в придачу. Бери все, что ему может понадобиться, и пойдем со мной в его комнату.
Двадцать четыре
Меньше всего мне хочется идти в комнату Харроу. Но я не могу прямо заявить об этом. И не способна бросить пациента.
–Я… конечно.– Я быстро собираю в корзину все, что на мой взгляд, может пригодиться, добавляю еще кое-какие мелочи и направляюсь следом за Эльдасом.– Крюк, ступай,– говорю я зверю. Мне вовсе не хочется вести его в комнату Харроу. Я бы не удивилась, если бы принц, после узнав обо всем, попытался каким-то образом отобрать у меня Крюка. Волк смотрит на меня желтыми глазами, наклоняет голову.– Все в порядке, Крюк, возвращайся в Грань. Я позову тебя позже.
Крюк прячется среди теней, а мы с Эльдасом уходим. Мы шагаем по тихому замку в восточное крыло. Я узнаю тесные коридоры, полные реликвий и гобеленов. Здесь я проходила вчера, направляясь на ужин. Мы оказываемся на площадке, вроде той, что рядом с моими комнатами, и входим в покои принца.
На полу ясно виднеются следы разгульного образа жизни. Повсюду валяется одежда. Кое-где взгляд натыкается на остатки какой-то вечеринки. Их давно уже следовало убрать, о чем просто кричит висящий в воздухе затхлый запах.
Эльдас лишь тяжело вздыхает. И смотрит на меня через плечо.
–Прости за это… Спальня там.
Осторожно переступая через подозрительные предметы, мы проходим через арку, закрытую тонкими занавесками. За ней большая круглая кровать. В спальне царит такой же беспорядок, как и в гостиной. Эльдас укладывает Харроу, а я, взяв на себя смелость, убираю все с бокового столика, чтобы разместить на нем принесенное из лаборатории.
–Скажи, что ему понадобится.– Эльдас осторожно укрывает младшего брата одеялом.
–Когда он проснется, пусть выпьет остаток снадобья. Потом, уже после, смешай этот порошок с водой. Ему нужно проглотить все зараз. Но я могу вернуться и приглядеть за ним.
Усевшийся на край кровати Эльдас поднимает на меня взгляд. Чуть подвинувшись, чтобы лучше видеть, он почти касается коленом моего бедра. Я продолжаю заниматься травами и бальзамами.
–Ты бы пошла на это ради моего испорченного брата?
–Даже испорченным нужна забота.– Помедлив, я бросаю взгляд на Харроу. Сейчас он вовсе не похож на того враждебного мучителя, каким предстал предо мной впервые. Спящий, он кажется мягче и моложе, почти уязвимым.– Нет… он не испорченный, просто, скорее всего, немного сбился с пути.– Те, кто совершает худшие поступки, зачастую причиняют более сильную боль.– Ему особенно нужна забота.– Больше, чем могу обеспечить я. Подозреваю, что проблемы Харроу вовсе не ограничиваются болезнью тела.
–Нужна,– мягко соглашается Эльдас.– Я виноват в том, что он стал таким.– Я ничего не говорю, и Эльдас продолжает: – На протяжении всей истории королю эльфов было непросто находить общий язык с единокровными принцами. Отчасти благодаря защите, окружающей наследника с рождения, королю всегда удавалось взойти на трон. Так что в принцах просто не было нужды… С нашим братом, Дрэстином, оказалось проще. У него хватало рвения, и он с радостью принял должность в Западном Страже. Но Харроу… Мама всегда обращалась с ним мягко. Лишь за него одного она могла цепляться дольше всех. Она души в нем не чает. Отец тоже очень сильно любил Харроу. А я…
–Ты обижался на него за это,– заканчиваю я.
–Да.– Эльдас закрывает глаза и прячет лицо в ладонях.– Я был наследником всего Срединного Мира и завидовал младшему брату.
–Тебе пришлось нелегко.– Я ощущаю печаль. Словно бы наконец мне удалось проникнуть сквозь непреодолимую стену вечной мерзлоты, окружавшей этого мужчину, и ухватить нечто настоящее и теплое. Боль.– Тебе некуда было деваться. С момента рождения ты стал наследником, и тебя готовили к этой роли. Твой отец оказался в сложной ситуации между твоей матерью и королевой. А тебе, очутившемуся между родителями и Элис, наверное, пришлось и вовсе непросто…
–Элис спасла меня,– прерывает он.– Без нее я бы просто спятил.
–О.– Все его прежние слова об Элис приобретают новый смысл.
–Она относилась ко мне по-доброму. Мама знала, что мне надлежит стать королем, и судьба разлучит нас. Поэтому, как только я родился, она передала меня кормилицам и умыла руки.
У меня перед внутренним взором проносятся семейные ужины. Я все еще слышу эхо голосов родителей, укладывавших меня в кровать. Они уверяли, что в углах чердака не затаились монстры. Я помню, как мама впервые взяла меня в поле, рассказывая, что знает о травах и растениях. Ее плач, что я слышала, уходя, еще звенит в ушах. И я по-прежнему вижу покрасневшие глаза отца.
Ненавидел ли меня тогда Эльдас? За то, что у меня была семья, в которой отказали ему? Неужели он так бессердечно разлучил меня с ними лишь потому, что злился?
На языке вертятся вопросы, а глаза жжет от подступивших слез. Это похоже на правду. И, вероятно, теперь мне стоит ненавидеть его еще больше.
Но… нет. Я не могу. Сейчас, когда я вижу его таким и знаю гораздо больше, что-то во мне меняется. Намного сильнее, чем после поцелуев у камина. Возможно, я никогда уже не посмотрю на Эльдаса прежними глазами.
А может, и не хочу. Теперь я понимаю его лучше, чем когда-либо надеялась, и не скажу, что мне это не нравится.
–Элис пожалела меня, когда никто другой бы не стал,– продолжает эльф, не замечая моего смятения.– Она – это лучшее, что со мной случилось. И я день за днем, слишком долго скорбел о ее смерти.
«Я точно так же оплакиваю твой уход, хотя ты пока еще здесь»,– почти слышу я невысказанные слова и задаюсь вопросом, не придумала ли их.
–Эльдас, я…
–Где он?– разрывает воздух резкий голос, и дверь в гостиную распахивается. Кстати, о матерях…– Где мой милый мальчик?– Внутрь врывается женщина с резкими чертами лица и глазами, столь же холодными, как у Эльдаса. За ее спиной развеваются занавески. Может, отчасти она не выносит Эльдаса потому, что он слишком похож на нее?– Что ты с ним сделала?
Я моргаю, понимая, что она смотрит исключительно на меня.
–Что? Я?
–С момента появления в замке ты лишь мучила моих сыновей,– брюзжит она, обходя вокруг кровати.– Тебе даже нечего делать в восточном крыле. Знай свое место, королева.– Последнее слово в ее устах звучит словно оскорбление.
