Я без остановки хожу от двери к двери, осматриваю больных, убеждаюсь, что у них есть все необходимое. Ну или, по крайней мере, лучшее, что я могу предложить. Хотя этого мало. Каждый следующий выглядит хуже предыдущего, как будто хвори цепляются за них, откровенно насмехаясь над моими усилиями.
Я стала травницей, чтобы помогать людям. Но за год, проведенный в Кэптоне после окончания учебы в академии, все стало только хуже. Люди твердят, что я хорошо справляюсь, а все проблемы оттого, что нет Людской королевы. Но я часто задаюсь вопросом, не могу ли сделать нечто большее.
Завершает мой утренний список любезный мистер Эббот. К счастью, с ним все в порядке. Сомневаюсь, что иначе смогла бы остаться спокойной.
–Входи, входи.– Он машет обветренной, чуть дрожащей рукой, приглашая меня внутрь.
–Сегодня, мистер Эббот, остаться не получится. Но я принесла чай. Вы сможете заварить…
–Я уже поставил чайник.– Он шаркает в кухню.– Когда чай завариваю я, на вкус он совсем другой.
–Сомневаюсь.– И все же ставлю почти пустую корзину на стол в кухне.
–И действует он хуже,– по обыкновению настаивает он.
–Думаю, вам просто нравится компания,– улыбаюсь я и принимаюсь за работу, а он устраивается на стуле возле стола.
–Можно ли винить старика?
–Нет.
Мистер Эббот не первый говорит мне об этом. Даже когда я продаю все нужные травы и подробно объясняю, что нужно сделать, отвары, мази и припарки не удаются вовсе или получаются другими. Вероятно, все дело в эльфийском чайнике. По словам Хранителей, в вещах, созданных с помощью дикой магии, живет ее частица. Если это правда, то, может, часть моих способностей исходит от подаренного Люком ожерелья.
Но мне это не важно. Я просто рада, что могу приносить пользу. Если чтоб отвар подействовал, его должна заварить я, так тому и быть. Еще и поэтому мне стоит остаться в Кэптоне.
–В городе сегодня людно.– Мистер Эббот смотрит в большое окно в передней стороне дома. Он живет возле доков, недалеко от огромной площади, где проходят городские собрания.
–Эльфы на подходе,– напоминаю я.
–О, верно.
–Вам лучше остаться дома. Зачем вам лишние волнения,– советую я.
–Ну, если так велит целитель, то останусь.– На миг он хмурится, а после подносит протянутую мной кружку к губам. Кажется, он что-то вспоминает, нечто давнее.– Они ведь заберут еще одну девушку?
–К сожалению.– Я провожу пальцем по верхнему краю своей кружки. В памяти всплывает разговор за завтраком.– Хотя ни у кого из женщин в Кэптоне нет способностей к магии.
–Обычно Хранители внимательны к любым знакам.
Когда мне исполнилось пятнадцать, Люк целых три года наблюдал за мной. Если я приезжала в Кэптон, он глаз с меня не спускал наряду с родителями. Люк даже несколько раз навещал меня в Лэнтоне.
Однажды мама заподозрила, что мои способности травницы связаны с магией. Но Люк заверил ее, что меня просто хорошо обучили в академии.
–Они ищут до сих пор.– Я делаю глоток.– Но пока не нашли девушку, пригодную на роль Людской королевы.
Он вздыхает.
–Все это оставляет лишь незаживающие раны.
–Вы о чем?– О договоре, полагаю. Но ошибаюсь.
–Из-за эльфов потерять семью. Они забирают чью-то дочь и сестру. Навсегда.
–Людская королева каждый год в середине лета может возвращаться в Кэптон,– зачем-то напоминаю я. Он ведь живет в этом городе гораздо дольше меня. Мистеру Эбботу уже стукнуло сто двадцать.
–Женщины меняются и уже не бывают прежними. Элис изменилась.
Элис… Так звали последнюю Людскую королеву. Вряд ли это просто совпадение.
–Кто такая Элис?
Он бросает на меня взгляд молочно-белых глаз.
–Моя сестра. И прежде чем ты спросишь, да, это она.
–Ваша сестра – последняя Людская королева?– все же спрашиваю я. Он кивает. И как я этого не знала? Почему такому не учили и даже не упоминали? Мистер Эббот уже год через день ходит в мою лавку. Я готовила ему припарки и зелья задолго до учебы в академии.– Я и понятия не имела,– признаюсь я, чувствуя себя немного виноватой.
–Ты скоро поймешь, что имя избранницы недолго остается темой людских пересудов. Когда девушка уезжает, люди быстро забывают, что когда-то та была частью города. Для всех она становится лишь «Людской королевой», не более того.
Я вздрагиваю. О Людских королевах мы узнаем в начальной школе. И даже прежде. Все жители Кэптона знают эти истории. Уход королевы – обряд посвящения для целого поколения. И лишь после разговора с мистером Эбботом, когда последняя Людская королева для меня превратилась в нечто большее, чем просто титул, я кое-что осознала. Даже если Элис и возвращалась в середине лета, я ее ни разу не видела.
–Наверное, так люди просто стараются быть добрее,– устало улыбнувшись, продолжает мистер Эббот.– Как будто боль от ухода станет меньше, если реже называть ее имя. Словно бы человека можно так просто вычеркнуть из семьи, из общества.
–Я никогда не задумывалась об этом,– шепчу я.
–Сохранение мира между народами – отвратительное дело.– Он вновь подносит кружку ко рту, чтобы сделать робкий глоток. Я вижу, как дрожит его рука. Но, поставив кружку на стол, он немного успокаивается. И двигается уже более плавно. Я с облегчением вижу, что отвар действует как надо.
–Вы с ней виделись в середине лета?– с искренним любопытством спрашиваю я. Пытаюсь представить, как они с Людской королевой сидят за тем же потертым, поцарапанным столом, что и мы сейчас.
–Да, и обменивался письмами.
–А письма могут пересекать Грань?– Тысячи вопросов жгут язык вместе с горячим чаем.
–Нет, но могут эльфы. Они приносили послания в храм. В основном когда приходили совершать обряды или торговать с Хранителями.
–Она говорила, что там, за Гранью?
–Немного.– Он качает головой.– Элис повторяла, что ее роль королевы заключалась лишь в самом существовании.
Я смотрю в свою кружку.
Придут эльфы и заберут женщину из дома и семьи, чтоб исполнить договор, который могли бы легко отменить. Они посадят ее на трон, но зачем? Чтобы просто существовать? Не имея ни власти, ни ответственности? В чем смысл заключенной эльфами сделки, если им нужна лишь марионетка? Зачем вообще забирать одну из нас?
«Чтоб напомнить о нашем ничтожестве»,– мысленно отвечаю сама себе. В их руках вся власть. И мы готовы дать все, чего бы они ни захотели. Наверное, на их взгляд, нам полагается быть благодарными, что они берут лишь женщину раз в столетие. Проявляют доброту.
У меня сводит живот. Мне лучше уйти, пока я не сказала нечто, способное расстроить доброго старика.
