* * *
Обычно Кейл не уделял большого внимания утренней эрекции. Он считал ее обузой, еще одним фактом жизни, вроде выделения пота, но этим утром он улыбнулся, подумав, что скоро, когда женится, это сможет послужить некой полезной цели.
Покинув прошлой ночью в остальном непримечательное пиршество, он переночевал во дворце и теперь закрыл глаза, впитывая теплый аромат выпечки, мягкий свет и еще более мягкие простыни и пение птиц, доносящееся через окна.
Он не узнавал птиц по звуку или виду, и внезапно это его разозлило. Всю мою жизнь они пели для меня, а я не знаю, как их зовут. Он спросил бы своих нудных наставников, но не сегодня. Сегодня у меня есть дела.
Он улыбнулся и свесил свои, казалось, постоянно болевшие ноги с кровати, отбросив простыню,– и заметил уже приготовленный удобный халат. О нет, вот этого не надо, больше нет.
Он подошел к шкафу и выбрал темные штаны из накрахмаленной ткани и синюю шелковую рубашку, затем расчесал волосы и перевязал их серебряной нитью. Он побрился – хотя, если честно, смысла в этом особого не было,– затем надел начищенные кожаные туфли, не обнаружив изъянов и надеясь, что отец одобрит прикид. Он положил руку на резные лестничные перила и спустился, перепрыгивая по две ступеньки зараз. В такую рань завтракали только седые кузены – в дальнем конце стола, сбившись в кучу и сплетничая, как обычно.
Кейл вежливо приветствовал их поклонами – хотя его титул означал, что в этом нет необходимости,– затем наполнил тарелку и принялся есть ложкой, как солдат, уделяя чуть больше времени жеванию, когда вспомнил, где находится.
«Отец,– практиковался он мысленно,– как ты знаешь, мы с Лани выросли вместе, и мы очень нравимся друг другу…» Гребаные двадцать семь преисподних, разумеется он знает, так зачем указывать на это. «Отец, ты сказал, что я почти мужчина, и как мужчина я хочу выбрать жену». Эй, не бросай его слова ему в лицо, просто скажи ему, чего ты хочешь.
Он подпрыгнул, когда Эка опустил перед ним поднос с выжатым соком.
–Доброе утро, принц Ратама. Ваш отец хотел бы видеть вас, как только вы будете готовы,– он у себя в кабинете.
Все знали кабинет Фарахи, потому что в отличие от других комнат его редко меняли «в целях безопасности». В другой день Кейл мог бы счесть лицемерием то, что отец меньше всего мешает жить себе, но сейчас лишь промямлил приветствие Эке и взял фарфоровую чашку.
Образ этого человека, провернувшего нож в спине Квала, пришел ему на ум, затем другой: труп морсержанта, разрезанный будто кусок свинины и завернутый в ткань, пропитавшуюся кровью. Он был так поглощен Лани и своим отцом, что не очень-то задумывался об этом опасном «слуге». Ты еще одна тайна, которую я скоро разгадаю, подумал он, но не сегодня. И коль скоро его умственная «практика» казалась совершенно бесполезной, он выпил сок в три глотка и покинул комнату.
По лестнице спустилась Лани. На ней было нечто вроде полуплатья-полупижамы, а ее взъерошенные волосы ниспадали кольцами на лицо и шею. Она терла один глаз кулачком, как ребенок, и Кейлу больше всего хотелось подхватить ее на руки, отнести обратно в ее комнату и рухнуть с ней в постель. При мысли о том, что однажды это может стать реальностью, Кейл не удержался от улыбки.
Она улыбнулась в ответ и остановилась, кланяясь.
–Доброе утро, принц Ратама.
–Доброе утро, принцесса.– Он поклонился столь же официально.
–Уже позавтракал?
–Да. И теперь направляюсь к отцу.
Ее сонные глаза расширились, и, ступая ногами в тапочках по камню, она спустилась и осмотрелась.
–Уже? Почему так рано?
–Потому что он позвал меня. Надеюсь, это значит, ему не терпится все обсудить.
Она придвинулась ближе, теребя его рубашку, оглядывая его и прикасаясь к его волосам. Он отчаянно хотел поцеловать ее, и то, как она смотрела на него, ясно дало понять, что это намерение угадано. Она погладила пальцами его руку и поджала губы, прошептала «удачи» и, еще раз оглянувшись – не смотрит ли кто,– встала на цыпочки, чтобы целомудренно чмокнуть Кейла в губы.
Он притянул ее ближе для настоящего поцелуя, и она не противилась, двигая губами в унисон с его языком. Затем шлепнула Кейла по руке и откинула голову назад с выражением неодобрения.
–Ступай.– Она оттолкнулась, чтобы пройти мимо него, и он пропустил ее, но развернулся и с усмешкой сильно шлепнул по попке. Она продолжала хмуриться, но от блеска в ее глазах кровь прилила к его чреслам, и, шагая, он пытался думать о чем-нибудь другом.
Кабинет Фарахи точнее было назвать донжоном, окруженным стенами и стражами в самом сердце дворца. Кейл покинул нынешний королевский флигель и вышел во двор, вдыхая прохладный туман и удивляясь, почему в детстве всегда тратил утро впустую. Облака и туман делали вид несколько унылым и влажным, но Кейл всегда любил дождь. В такую погоду он почему-то чувствовал себя маленьким и беззащитным, но ощущение это было приятное.
Шагая, он смотрел вверх и дивился, как не замечал красоту дворца раньше. Даже в полумраке взгляд его привлекали балконы с голубой плиткой, резные позолоченные изображения Просветленного на мраморных стенах, яркость кувшинок и храмовых цветов, светящиеся лианы и «голубиные хвосты». Садовники дворца выращивали сотню видов растений вдоль прудов и дорожек, подрезали и размещали так, чтобы украшать перила и окна, и оттого почти унылые сине-серые дворцовые тона смешивались с дюжиной оттенков розового, красного и белого. Принц осознал, что сам дворец, казалось, почти сложен из Фарахи и Кикай: суровая практичность, облаченная в эффектные цвета. Возможно, подумалось ему, красоты не бывает без камня.
Он вытер влагу с лица, входя во внутреннюю крепость. Здешние залы скрывали обзор, мрачные и плохо освещенные, с поднятой решеткой вдоль каждого безымянного коридора и безымянными дверями, ведущими в лабиринтоподобные казармы телохранителей и посыльных. Кейл щурился и держался ближе к стенам, встревоженный звуками своих громких шагов в тишине, находя в памяти верный маршрут. После нескольких поворотов не туда и парочки ругательств он преодолел коридор, неотличимый от всех остальных, и увидел свет в кабинете отца.
Из двери появилась фигура, и Кейл узнал уходящую Кикай, ее башмачки бесшумно ступали по каменным плитам. Ему подумалось, тетя выглядит расстроенной и усталой, что казалось необычным, но она свернула в другую сторону и исчезла прежде, чем он успел поздороваться. Следом вошел ждущий снаружи слуга, и Кейл, вздохнув, подошел к открытой двери.
Он испытывал страх – как всегда в присутствии отца,– но теперь, может статься, порожденный еще и волнительной перспективой награды и счастья, а не только ожиданием кары и провала.
Фарахи был в своем утреннем халате, лиловая кожа под глазами выглядела хуже обычного, волосы были уложены не совсем идеально. Монарх вручил слуге письмо, затем безмолвно отпустил.
–Входи,– сказал он и махнул рукой, не отрывая взгляда от лежащих перед ним бумаг.
