–Это было неразумно,– сказала Эзма.
–Чего ты хочешь?
–Того, чему суждено быть.
–А тебе от этого какой прок?
Даже расплываясь, ее брошенный на меня взгляд был надменным, я почувствовала себя грязью у нее под ногами.
–Придет день, и ты это поймешь, Дишива. Твое время скоро наступит.
–Дерьмо лошадиное.
–Так гласит писание.
–Что с того? Я могла бы описать твою смерть, но ничего не изменится, это будут просто слова на бумаге.
–Слова пророка.
Толпившиеся в голове мысли заострились и кололи меня и друг друга острыми иглами гнева, придававшего им эту форму. Пророк. Это слово так странно звучало в ее устах. Мы использовали его, предсказывая весенние ливни и пути, по которым гурты пересекали степи. Но не будущее отдельных людей. Не богов. Не империй.
Эзма потянулась к моей руке. Хватка у нее оказалась сильной, а я была слишком ошеломлена, чтобы вырываться.
–Для тебя к лучшему узнать правду прямо сейчас. Ты сумеешь принять судьбу. Примириться с ней. Ощутить благодарность.
–Благодарность.
–Это честь – быть избранной. А владеть единым видением – величайшая честь из всех.
Благодарность за потери и боль. И за то, что мое когда-то прочное чувство собственного достоинства уничтожено кусок за куском. Благодарность за то, что я избрана орудием Бога, которому не желала служить.
Желчь во рту омыла мои резкие мысли, обращая их в разгневанные слова. Мне хотелось излить все на Эзму, но они касались ран моей души. А какое право у нее знать мою боль?
–Дишива…
–Нет,– опять произнесла я.– Мне плевать, чему там, по-твоему, суждено случиться, и на то, что спьяну написал какой-то давно померший человек. Только я принимаю решения о своей жизни, могу представить для себя много разных занятий, но создание империи в их число не входит. Так что забирай свое святое писание, накрути фитилей из его страниц. Твой бог ничего от меня не получит, и ты тоже.
–Ты упрямишься и ведешь себя глупо, себе же во вред, Дишива,– резко отозвалась она.– Во вред всем нам. Ты встала на сторону Гидеона, потому что он обещал создать то, чего ты хотела. А теперь, когда у тебя есть шанс построить это самой, отказываешься даже слушать.
–Убирайся.– Я вспомнила слова Раха о ней, о том, что произошло на родине. Все тело пылало от ярости, от досады и боли.– Отойди от меня, или я буду кричать, пока кто-нибудь не вышвырнет тебя вон.
Эзма отпустила мою руку.
–Скоро мы поговорим снова,– неестественно спокойно сказала она.– А сейчас ты нуждаешься в отдыхе. Помни, что, как бы нам ни было больно, как бы мы ни страдали, в жизни все происходит не просто так. Поверь в это.
Она отошла, и мне захотелось, чтобы она вернулась, и я могла выплеснуть на нее еще больше переполняющей меня ярости. Опираясь на жесткие подушки, я смотрела перед собой и старалась разобраться в звуках, формах и в плывущей пелене света, одновременно разрабатывая закоченевшие пальцы, пока через боль не сжала их в кулак.
«Все происходит не просто так». Коварные слова пожирали мой разум, продирались сквозь верования левантийцев в то, что пророчество – всего лишь догадка, вероятный исход, и как бы много мы ни знали об узорах дождей и очертаниях холмов, у степей всегда есть нечто непознаваемое. Как и у самой жизни.
«Все происходит не просто так».
Я продолжала сжимать и разжимать ладони, когда раздались торопливые приближающиеся шаги, показался знакомый силуэт. Куда более приятный, чем Эзма. Нахлынувшее облегчение всхлипом сорвалось с губ.
–Дишива! Что с тобой? Ты… Тебе нужно?..
Ясс оглянулся на человека, вошедшего вслед за ним.
–Ты же сбила мою повязку,– сказал тот.– Дай-ка я…
–Я хочу хоть немного видеть.
Гость замялся.
–Твой глаз…
–Знаю, его больше нет. Я хочу, чтобы этот не закрывала повязка, хочу видеть. Уходи. Нет, постой. Тор. Тор э'Торин. Он где-то здесь?
Мне не требовалось ясное зрение, чтобы увидеть, как эти двое переглянулись.
–Вероятно,– наконец сказал Ясс.– Он прибыл с войском императрицы. А что?
–Книга. Мне нужно… я должна спросить у него кое-что важное. Не могли бы вы привести его. Он придет, если скажете, что я здесь. Точно знаю, придет.
Они переговорили вполголоса, и второй раздраженно фыркнул и удалился, Ясс остался рядом со мной. Потом с жалобным стоном тяжело опустился на тюфяк, и я ощутила запахи грязи и пота.
–Я видела, как обрушилась башня,– сказала я.– Думала, что я тебя потеряла.
Об этой боли говорить было легче, чем о той, что сжимала мне грудь.
–Я тоже так думал.– Он поморщился, но я не смогла рассмотреть, как он хмурится, и боль, которую я старалась приглушить, стала сильнее.– И на некоторое время сам потерял Раха и Гидеона. Им очень повезло. Завалило камнями, но они оказались в пустом пространстве, и у них была еда и вода. Но… я так волновался. Как бы я ни относился к Гидеону, ни один левантиец не заслуживает такого конца.
Он рассказал, как обвалилась пещера, как он выбрался из-под обломков и побежал в кисианский лагерь за помощью. А я слушала, потягивала из тонкостенной чаши отдающую железом воду, и в голове копились вопросы к Тору.
Вскоре юный Торин прибыл, смутная фигура приблизилась.
–Капитан Дишива,– поприветствовал он сомкнутыми кулаками.– Сожалею, что до сих пор не смог сообщить тебе ничего нового. В смысле, по книге. Все пока… достаточно сложно.
–Сомневаюсь, что со временем все станет проще,– отозвалась я.– Но я попросила тебя прийти не для того, чтобы бранить. У меня есть… некоторые вопросы. Но прежде всего, скажи, ты выяснил что-то новое? Насчет Вельда и того, как он… умер?
–Кое-что.– Он опустился на колени перед моим тюфяком, оттеснив Ясса.– Про пещеру ты уже знаешь – это было последнее, когда ты…– Он умолк, чтобы не уточнять обстоятельства, при которых я посещала лагерь дезертиров.– Ну а дальше мне потребовалось время, чтобы понять, но точнее всего это переводится как «был пронзен ножом в спину императрицей».
Я прикрыла видящий глаз и, откинув к стене голову, рассмеялась. Сейчас только это я и могла, да больше уже все равно ничего не поделаешь, слишком поздно. Ведь мы в очередной раз помогли ему, вознамерившись помешать.
–Ты уже это сделала,– сказал Тор.
Это был не вопрос, но я все же кивнула. Живот ныл от смеха, а глаза щипало от непролитых слез.
Ничего удивительного, что Лео так радовался. Он играл со мной. Я должна была мыслить именно так и не позволять себе поддаваться вере Эзмы в то, что все не случайно, и я просто живу по слову пророка. Надо было придерживаться левантийских убеждений: пророчеств не существует, есть лишь вероятный исход событий. Есть результат, который можно изменить.
