К тому моменту, как я просыпаюсь, Уилла уже нет.
Я сажусь на кровати, прижимая колени к груди, и опускаю на них голову.
Я помогла похоронить своего брата. Почему до меня это так долго доходило? Как я умудрилась убедить себя, что он жив? И если мне удалось забыть о том, как мой отец убил Дейзи и как я выкопала яму… что еще я могла забыть? Моя память – словно жуткий подвал в доме с привидениями, где зло таится в каждом темном углу и куда лучше не лезть. Мне страшно, что еще может поджидать меня там.
Возможно, Уилл тоже этого боится…
Когда он возвращается, я вижу, что в нем что-то изменилось. Он по-прежнему мил со мной, но в то же время как-то насторожен, чего за ним прежде не наблюдалось. Наверное, раз я сама задаюсь вопросом, что еще я могла сделать и кому еще могла навредить, несправедливо сердиться на него за то, что у него возникают те же мысли. Но вот в чем я совершенно уверена: даже если раньше у меня был какой-то шанс расположить его к себе, убедить его, что у нас с ним может что-то получиться, то теперь он безвозвратно утерян.
На следующей неделе вся команда продолжает тренировки в полном составе, хотя причина для этого до конца зимних каникул есть лишь у троих, и все это понимают. Поэтому бóльшая часть команды работает, мягко говоря, спустя рукава. При этом всякий раз, когда взгляд Уилла падает на меня, на его лице читается вина, а всякий раз, когда я смотрю на него, я вижу то, чего у меня никогда не будет. Я испытываю то же двойственное чувство, которое посещало меня утром последнего забега, как будто ничто больше не имеет значения – и уже никогда не будет иметь. Когда-то бег был для меня всем, ведь в моей жизни не было ничего лучше. И по-прежнему ничего нет, на что бы я там ни надеялась… так что мне и впрямь нужно собраться к этому воскресенью.
После заключительной тренировки Эрин протягивает мне пакет с печеньем:
–Возьми на удачу.
–Каким образом это принесет мне удачу?
–Никаким,– она пожимает плечами,– но выбор был между печеньем и моими счастливыми трусами, и я решила, что мои трусы тебе вряд ли нужны.
–Точно,– усмехаюсь я.– Лучше, когда счастливые трусы остаются персональным талисманом.
Эрин меня обнимает. Она любит обниматься. Пожалуй, я даже к этому привыкла.
–Мы любим тебя независимо от того, победишь ты или нет, Финн. И если ты до сих пор этого не поняла, ты просто глупышка.
В Орегон на «Купер» мы летим компанией из девяти человек. Питер с Дэном Брофтоном и еще двумя парнями из мужской команды, плюс Уилл, я, Николь, Бетси и Дороти. Согласно правилам нам в любом случае требуется сопровождающая, поэтому все расходы на Дороти покрывает университет.
Мы прибываем в Портленд под вечер в субботу, и нас распределяют по комнатам. Меня, конечно, размещают с Дороти.
–Я смотрю, тебе по-прежнему нужен надзиратель,– насмехается Бетси.– Не выпускают из виду до самой последней минуты.
–Судя по всему, это играет ей на руку, раз она пришла первой, когда я оставалась с ней в прошлый раз,– многозначительно замечает Дороти.– Может быть, мне стоит присматривать также за всеми.
«Черт побери, а Дороти умеет выпускать коготки,– со смехом думаю я.– Неудивительно, что мы с ней так хорошо ладим».
Мы ужинаем всей компанией. Питер и Дороти сидят рядом и непринужденно болтают, пробуя еду с тарелок друг друга, даже не спрашивая. Со стороны кажется, что они пробыли вместе целую вечность.
–Которые дети из этой прекрасной компании ваши?– спрашивает их официантка.
–Все,– улыбается Питер.
На лице Уилла появляется замешательство, но уже в следующее мгновение он от него отмахивается. Для довольно проницательного человека Уилл поразительно долго упускает происходящее – либо просто отказывается это понимать.
После того как Дороти уходит спать, я прихожу в его комнату и вытягиваюсь на свободной кровати. Уилл заканчивает приготовления к утреннему забегу, изо всех сил притворяясь, что меня здесь нет. Это просто выводит меня из себя.
–Завтра последнее соревнование.– Я поворачиваюсь к нему лицом.– Будешь по мне скучать?– Мой вопрос звучит шутливо и непринужденно, но мне очень важно узнать ответ.
Он поворачивает голову в мою сторону, и ненадолго его взгляд перебегает к моему животу, а затем снова возвращается к моему лицу.
–У тебя футболка задралась,– хрипло говорит он. Я оглядываю свой живот и пожимаю плечами.
–Уверена, пять сантиметров голой кожи тебя не убьют. Ответь на вопрос.– Я провожу пальцем по своей губе, и его взгляд фокусируется на ней. Он выглядит так, будто хочет вонзиться зубами во что-нибудь.
–Это не значит, что мы больше не увидимся.– Он возвращается к своим сборам.– Ты ведь приедешь к нам на каникулы, так?
Я вздыхаю и сажусь прямо, свешивая ноги с кровати. Опять я пытаюсь увидеть в наших отношениях что-то большее, чем есть на самом деле…
–Зачем?
Он опускает аптечку и поворачивается ко мне, нахмурив брови.
–Затем, что…– Его челюсть напрягается.– Потому что мы хотим, чтобы ты к нам приехала. Потому что ты важна для моей семьи.
Я поднимаюсь и пересекаю комнату, так что мы оказываемся в полуметре друг от друга.
–И это все?
–Лив.– Он обессиленно вздыхает.– Это все, чем тебе позволено быть.
Эта боль в моей груди – та, что никогда до конца не проходит,– расцветает снова, как свежий синяк. Не знаю, сколько еще раз я буду задавать тот же вопрос и получать все тот же ответ, прежде чем наконец перестану спрашивать.
–Вот поэтому я и не останусь у вас на каникулы,– отвечаю я, проходя мимо него в свою комнату.
Глава 55
Оливия
На следующее утро Питер подзывает нас всех к себе и произносит свою обычную речь. Вообще он мне нравится, и его наставления даже могли бы мне пригодиться, но сегодня я слишком волнуюсь, чтобы услышать хоть слово.
Я чувствовала себя нормально, когда только проснулась: янервничала (как и всегда), а также не могла есть (как и всегда), однако мое состояние было в пределах нормы. Лишь по прибытии на трассу я стала расклеиваться. Сегодня довольно холодно, вот только это не объясняет того озноба, который будто проникает мне под кожу.
