Некоторое время мы сидим в тишине, пока я переключаю каналы.
–Оливия сказала, что собирается к Эрин… Где живут родители Эрин?– спрашивает мама.
Даже от простого упоминания Оливии у меня скручивает живот. Она – последнее, что я хочу обсуждать.
–А что? Планируешь спасательную операцию?– В моем голосе сквозят ехидные нотки.
–Нет,– резко отвечает мама.– Мне просто любопытно.
Я пытаюсь вспомнить, куда Эрин обычно звонит домой. Большинство наших девушек родом из Колорадо, но мне почему-то кажется, что Эрин не из их числа. Когда ее родители приезжали посмотреть на забег, они добирались самолетом… И у них была пересадка в Чикаго.
Нью-Джерси.
Вот, блин.
Оливия никак не смогла бы позволить себе билет на самолет, а на машине туда ехать слишком долго.
Похоже, спасательная операция все же понадобится.
Глава 47
Оливия
Я проиграла.
Уже прошло больше двух суток после забега, и за все это время я не произносила почти ничего, кроме этой фразы. Я подвела их всех, но особенно – Уилла. Если бы он вывел нас на региональные всего на втором году своей работы тренером – это было бы действительно впечатляюще, однако я лишила его такой возможности. Николь, которая выпускается в этом году, я тоже лишила возможности попасть на региональные. И что хуже всего: я позволила этому случиться. Этому не было оправдания. Я была свежей и отдохнувшей и если бы хоть немного думала о том, что я делаю, то непременно сообразила бы, что стартовала слишком быстро. Но я нервничала и злилась, была переполнена горечью и чересчур торопилась оставить все эти чувства позади.
Только я виновата в том, что случилось.
Многие девчонки звонили или писали мне эсэмэс, чтобы убедиться, что со мной все в порядке, от чего я чувствую себя только хуже. Не знаю, как они могут быть добры ко мне, когда я только что всех так подставила.
Кого я только не подвела: ярасстроила девчонок, расстроила Уилла и – хуже всего – я расстроила Дороти, отказавшись приехать к ней. Вся моя жизнь – одна большая череда неудач и разочарования тех, кто меня окружает, и, похоже, нарушить эту закономерность в ближайшее время мне не светит.
Двоюродная бабушка однажды сказала мне, что я ядовита. Прошло почти шесть лет, но я по-прежнему не могу с ней не согласиться.
Во вторник вечером кто-то стучится ко мне в дверь. Я так привыкла к своей изоляции, что от этого звука у меня едва не выпрыгивает сердце. Но мне нет нужды открывать, чтобы понять, кто там…
–Ты соврала,– заявляет Уилл, врываясь в квартиру без приглашения, стоит мне отворить дверь.– Ты, черт возьми, соврала! Ты ведь не собираешься ехать домой к Эрин.
На одну миллисекунду в моей груди появляется какое-то тревожное чувство, однако я решительно велю ему заткнуться. Я не нужна Уиллу, я не нужна его семье – и нам всем пора прекратить этот фарс.
–Ладно, я соврала, ты меня раскусил. И что с того?
–Так зачем ты это сделала?– Он начинает сердито расхаживать по комнате, закипая все сильнее.– Ты соврала моей матери прямо в лицо.
Я скрещиваю руки на груди.
–Мне не нужна благотворительность, Уилл. Твоя семья не обязана приглашать меня на каждые выходные. Считайте, что вы от меня свободны.
–О чем ты вообще говоришь?– требует он.– Мы хотели, чтобы ты к нам приехала.
Какая-то часть меня хочет ему верить – и это выглядит невероятно жалко после того, что он сказал мне тем вечером в субботу.
–Что за чушь! Ты совершенно ясно дал понять, что хочешь держаться от меня подальше. И я полагаю, мой провал в воскресенье только укрепил тебя в этом решении. Так что да, я соврала: можешь меня засудить.
Он открывает рот, а затем вновь закрывает. Мгновение Уилл просто стоит и смотрит на меня.
–Боже, иногда мне так хочется тебя встряхнуть.– Он поднимает с пола мой рюкзак и всовывает мне в руки.– Собирайся.
–Нет. Благотворительный проект для Оливии Финнеган, который ты намерен открыть, должен закончиться.
Он воздевает руки к небу в жесте отчаяния и беспомощности, а затем с силой хлопает ими по столу.
–Разуй глаза, Оливия! По какой-то необъяснимой причине моя мама тебя обожает. Прямо сейчас ее одолевает печаль из-за того, что ты не приехала, а ты, оказывается, просто врешь ей, чтобы этого избежать!
В мою душу закрадывается сомнение, и на секунду гнев слегка утихает, однако я от него отмахиваюсь. Лучше бы я вообще не связывалась с его семьей…
–Ты должен был понимать, что на меня не стоит рассчитывать.
–Так в этом все дело? В том, что ты проиграла?
–Нет.– Я тяжело сглатываю: такое чувство, будто мое горло сжимается.– Но я не часть вашей семьи, а сезон соревнований по кроссу фактически окончен, так что, видимо, и наша совместная работа подошла к концу.
Стоит мне это озвучить, как меня охватывает горе, и я чувствую, что не могу сопротивляться его течению. Я больше не увижу ни Дороти, ни ферму, ни лошадей… Все закончилось.
Уилл подходит ко мне ближе.
–Ну, похоже, моя мама видит в тебе дочь, которой у нее никогда не было. Так что, нравится тебе это или нет, ты – часть нашей семьи. Поверь мне, будь моя воля – это был бы кто-нибудь более уравновешенный и менее склонный ко лжи или агрессии, но иногда у нас нет выбора.– Его взгляд упирается в пол, а голос становится более тихим и сдержанным:– Ты нужна нам всем. Ты заполнила пустоту, о существовании которой мы даже не подозревали, однако после твоего ухода не замечать ее стало невозможно.
Я хочу закричать или ответить ему что-нибудь резкое, но вместо этого происходит нечто необъяснимое: уменя возникает чувство, будто я вот-вот расплачусь. Мне так плохо от того, что Уилл на меня рассержен, что Дороти расстроена и что я солгала, а потому была вынуждена сидеть здесь в одиночестве, тоскуя по ним. Мне их так не хватало… Мои глаза наполняются слезами, а губы начинают дрожать. Это так унизительно, и меня злит, что это произошло из-за него и его матери. Что-то у меня в груди сжимается – на этот раз слишком сильно.
Внезапно Уилл меняется в лице, словно его ударили.
–Ты что, плачешь?
–Нет,– выдавливаю я, чувствуя, как слезы катятся по моим щекам. Я отворачиваюсь и направляюсь в ванную.– Уходи.
