Когда Оливия засыпает, я осторожно выбираюсь из постели и выхожу из комнаты.
–Как она?– спрашивает мама.
Я опускаюсь на диван. Даже для меня утренние события были травмирующими, поэтому не могу и представить, что сейчас чувствует она.
–Уснула,– вздыхаю я.– В остальном – понятия не имею.
–Бедная, бедная девочка.– Мама смаргивает слезы.– Как думаешь, это как-то связано с причиной ее кошмаров?
Я и сам задавался этим вопросом после разговора с полицией, вот только время не совсем сходится. Ее брат сбежал (или что там с ним на самом деле произошло), когда ей было пять. Кошмары начали ей сниться лишь после того как она переехала к бабушке, а это было год спустя.
–Я не знаю.
Мама берет меня за руку.
–Я рада, что ты ее поддерживаешь.
Я просто киваю. Поддержка – единственное, что я могу ей предложить. И этого совершенно недостаточно.
Я возвращаюсь в кампус, чтобы провести дневную тренировку, и по дороге звоню Джессике.
–Одна из студенток сегодня узнала о смерти члена семьи,– поясняю я.– Она осталась ночевать у моей мамы, так что я не смогу прийти сегодня вечером.
–Ничего страшного, я могу просто приехать к тебе,– радостно заявляет она.– И принесу нам с тобой ужин.
Я вздрагиваю от этого предложения, немного потрясенный тем, что моя девушка решила превратить трагедию Оливии в романтический вечер для двоих. Я мягко отговариваю ее, однако в голосе Джессики отчетливо слышны недовольные нотки, когда она наконец соглашается, что меня также удивляет. До сих пор она столь понимающе относилась к тому, что я много времени уделяю своей маме, но, очевидно, это великодушие не распространяется на помощь студенткам.
После тренировки я направляюсь в квартиру Оливии, чтобы привезти ей какие-нибудь вещи. Наверное, ей понадобится ноутбук, и одежда тоже, хотя здесь мне придется быть осторожным. У меня достаточно проблем, связанных с Оливией, и без лицезрения ее нижнего белья.
Я достаю ключ, спрятанный под цветочным горшком (просто ужасное место для тайника), и захожу в квартиру, однако замираю как вкопанный еще на пороге.
Комната пуста.
Здесь нет ни дивана, ни стола, ни фотографий – ни даже чашки. Если бы я не видел своими глазами, как она неоднократно входила и выходила из этой квартиры, я бы решил, что ошибся дверью. Когда я приезжал, чтобы поговорить с Оливией, мне было ясно, что она что-то или кого-то скрывает, однако мне и в голову не приходило, что она может скрывать это.
В спальне обнаруживаются хоть какие-то признаки ее пребывания, вот только увиденное тревожит меня еще больше. Ее одежда по-прежнему лежит в раскрытом чемодане. У нее есть ноутбук, но нет книг, письменного стола, лампы или кровати – лишь спальный мешок на полу.
Я прислоняюсь спиной к стене и закрываю глаза, впервые осознавая, насколько все плохо и насколько же она одинока. Осознавая, что все ее скромное богатство зависит от сохранения стипендии… которое, в свою очередь, зависит от меня.
К моему возвращению она уже проснулась и сидит на диване, завернувшись в одеяло. Как только она замечает свой чемодан, ее взгляд становится жестче.
–Почему ты не рассказывала, что живешь в таких условиях? Я бы помог тебе.
Оливия открывает рот, но потом снова закрывает.
–Я не нуждаюсь в благотворительности,– наконец тихо произносит она.– У меня есть все необходимое.
Мама выходит из кухни, где она занималась своим любимым делом в периоды стресса – готовкой. Она ставит на стол тарелку со свежеиспеченным печеньем и переводит взгляд с одного из нас на другого.
–Вам надо пойти и заняться скалолазанием. Уилл – отменный инструктор. Ему это всегда помогает, когда дела идут неважно.
Последнее, что мне нужно в данный момент,– это чтобы Оливия в страховочной обвязке крутила своей задницей у меня перед носом в течение нескольких часов.
–Уверен, ей сейчас не до скалолазания,– бормочу я.
Оливия вскидывает голову, встречаясь со мной взглядом. Возможно, ее подстегивает нежелание, сквозящее в моем голосе, но, как бы то ни было, она тут же встает, отбрасывая одеяло в сторону.
–На самом деле я не против.
Дни моего альпинизма остались в прошлом, и это в любом случае плохая идея для времяпровождения с Оливией. Но, судя по всему, я ни в чем не смогу ей отказать даже при наиболее благоприятном раскладе, так что сегодня мне это не удастся и подавно.
Глава 36
Оливия
Мы стоим у подножия здоровенной скалы.
И я бы сказала, что взобраться на нее практически невозможно. Не то чтобы она была абсолютно гладкая, однако и на тренажер со скалодрома совсем не похожа.
–Я не смогу на нее залезть,– уверенно заявляю я.
–Нет, сможешь,– отвечает он.– На тебе будет страховка, и я не позволю тебе пострадать.
Вряд ли он может это гарантировать, и все же я ему верю.
Уилл запрыгивает на скалу и карабкается вверх без видимых усилий, без какой-либо помощи или страховки. Его тело изгибается и перемещается так изящно, словно это танец, движения которого он оттачивал тысячу раз. Это самое возбуждающее зрелище за всю мою жизнь. Каждая мышца в его теле напряжена и четко очерчена, внимание Уилла целиком сосредоточено на его действиях.
–Тебе просто нужно распределять свой вес,– кричит он сверху.– И если прижаться к скале и постараться повторять ее форму – вот как я,– то рукам не придется прилагать особых усилий.
Подозреваю, в его исполнении это выглядит намного проще, и все же, когда Уилл спрыгивает обратно, я с его помощью пристегиваюсь к страховке. Он тщательно проверяет и перепроверяет все узлы как у меня, так и у себя, а затем снова забирается наверх, фиксируя что-то в скале и проталкивая туда веревку. Когда он наконец остается доволен, то с удивительной ловкостью соскальзывает обратно.
–Ты готова?
Он весь светится – пожалуй, таким я его еще никогда не видела. Очевидно, что он счастлив, но дело не только в этом: сейчас Уилл полностью погружен в процесс, вовлечен в наше занятие на сто процентов.
Все мое существо буквально кричит, что это плохая идея, но я все равно киваю. Мне нравится видеть его таким.
