Оливия
Это будет катастрофа.
Уилл наверняка думает, что я пойду к этому психотерапевту и уже к концу сеанса разрыдаюсь, между всхлипываниями восклицая, что никогда не чувствовала себя любимой или что мама пропустила мое выступление в балетной школе, когда мне было пять, или о чем там плачут нормальные люди. А потом вдруг вскочу из своего кресла, исцеленная и готовая двигаться дальше. Вот только я не нормальная девушка. Я настолько далека от понятия нормы, что вряд ли психологи вообще встречали подобные случаи. А у меня богатый опыт общения с психологами – клянусь богом, я могла бы занять место врача и сама вести прием.
Все это не работает.
Моего психотерапевта зовут мисс Дэниелс. У нее невысокая коренастая фигура и широкая фальшивая улыбка. Эта женщина с первого взгляда вызвала у меня острую неприязнь: наверное, это дурной знак.
–Оливия,– произносит она тихим сюсюкающим голоском, словно мы в детском саду. Я даже не беспокоюсь о том, чтобы ее поправить и сказать, что предпочитаю «Финн», потому что уже знаю, что не вернусь в этот кабинет.– Я так рада с тобой познакомиться.
Она продолжает воодушевленно улыбаться с горящими глазами, как будто я к ней обратилась, чтобы спланировать свою поездку на Бали, а ей полагается процент от продаж.
–Пожалуйста, расскажи, что тебя сюда привело.
Что за абсурд… Ей прекрасно известно, что меня привело. Зачем университету платить ей за такой прием, где она просто сидит и слушает, как я рассказываю то, что она может узнать сама?
–Разве этого нет в моей медкарте?– осведомляюсь я.
–Я кое-что прочитала,– воркует она,– но хочу услышать, почему ты решила ко мне прийти.
К ее лицу по-прежнему приклеена улыбка. Это ненормально. Я здесь оказалась не потому, что выиграла в лотерею, так какого черта она улыбается? Я отвечаю, что пришла сюда лишь потому, что меня заставил мой тренер.
–И вы бы это знали, если бы прочитали мою карту,– добавляю я. Эти слова наконец ее задевают: она часто моргает и явно начинает нервничать.
–Ну, тогда мы можем поговорить о том, почему ты не хочешь быть здесь.
–Потому что я это уже проходила. Это просто не работает.
–Не все психотерапевты одинаковы,– говорит она, и у нее снова загорается взгляд.– Может быть, последний специалист просто тебе не подошел.
–Нет, я имею в виду, что вряд ли это вообще кому-то помогает,– отвечаю я.– Вы знали, что психиатры совершают самоубийства чаще, чем представители любой другой профессии?
Ее губы резко дергаются.
–Не думаю, что это правда.
–Погуглите.
–Мне не нужно это гуглить, Оливия,– говорит мисс Дэниелс, начиная краснеть.– Этот сеанс предназначен для того, чтобы ты рассказала о своих чувствах.
–У меня чувство, что вы боитесь это погуглить.
Мне почти ее жаль, но все-таки не совсем. Если она хочет позиционировать себя как эксперт, то, черт возьми, и должна быть экспертом.
Она бросает взгляд на стену позади меня. Уверена, что там у нее есть часы и сейчас она пытается определить, сколько еще минут это будет тянуться. И это будет тянуться, поверьте, потому что я собираюсь сделать эту встречу настолько же неприятной для нее, насколько она неприятна для меня.
Это одна из немногих вещей, в которых я действительно хороша.
Глава 16
Уилл
Во вторник днем я сообщаю девочкам, что на следующее утро их ждет забег с раздельным стартом, и три лучшие бегуньи в начале декабря полетят в Орегон на «Купер инвитейшенел». Я не хочу смотреть на Оливию, но все равно это делаю – и сразу же об этом жалею. Она напугана, я вижу это по ее глазам. Она заслуживает одно из этих мест. Черт, да она заслуживает все три. Оливия лучшая бегунья, которую видел этот вуз за последние десять лет, если не больше. Но этот страх будет только усиливаться, подпитывать сам себя, гарантируя, что она не останется в постели сегодня ночью. Меня переполняет бессилие, когда я отпускаю всех с тренировки. Я ненавижу это чувство и ненавижу то, что она, скорее всего, испытывает его почти все время.
Этим вечером мы с Джессикой отправляемся на ужин пораньше, после чего я провожаю ее до двери, но не захожу внутрь.
–Ты не останешься?– спрашивает она, глядя на меня из-под длинных ресниц и выгибаясь так, чтобы коснуться меня своей грудью. У нее очень стройное, гибкое тело, которому мало кто из мужчин может сказать «нет», и она это прекрасно осознает.
–Извини, мне завтра рано вставать.
Ей известно, что я плохо сплю у нее дома. В этом нет ничего личного; тем не менее я неизбежно оказываюсь на диване, потому что не могу заснуть рядом с кем-то еще – никогда не мог. Но сегодня я не хочу оставаться совсем не поэтому.
–Вообще-то у меня есть будильник,– говорит она, засовывая руку за пояс моих джинсов и принимаясь расстегивать ремень. Я опускаю свою ладонь поверх ее, останавливая.
–Я бы с большим удовольствием зашел, но ты меня слишком отвлекаешь, а я еще должен закончить кое-какую работу.
–Работу? Уилл, уже десять вечера. Что это за работа, которая не может подождать до утра?
На этот вопрос у меня нет ответа.
Мой план просто невозможно описать так, чтобы он звучал разумно или этично. И все же когда я думаю о том, что у меня есть возможность остановить Оливию этой ночью, когда представляю, насколько потрясающей она могла бы быть на забеге после полноценного сна, то готов наплевать на все прочие нюансы.
Но, направляясь к дому своей студентки, я вспоминаю вопрос Питера: не стала ли она для меня ненужным искушением? В тот раз я быстро завершил разговор, однако сейчас должен обдумать его еще раз. Действительно ли я здесь ради ее успеха или все же приехал по другой причине? Оливия Финнеган настолько красива, что неизменно притягивает взгляд, даже когда вам не хочется на нее смотреть. Она вызывает желание запомнить тонкие черты ее лица, ее полные губы, напоминающие розовый бутон. Она так прекрасна, что никакие слова не смогут этого передать. Это такая красота, от которой я забываю, как дышать, в те редкие моменты, когда вижу ее улыбку.
Именно это меня и беспокоит.
Я наблюдаю за ее квартирой. Ее тень движется взад-вперед перед окном, и после того как у нее наконец гаснет свет, я сажусь на ступеньки. Я бы предпочел остаться в машине, но сейчас меня так сильно клонит в сон, что я могу просто отключиться и не заметить Оливию, если она пробежит.
