—Знаю, прости. Просто все это случилось так неожиданно… Я несколько раз порывался признаться тебе на выходных, да не хотел портить твою встречу с родными. Ты была так счастлива… Я просто не смог.
—А после?
—А после боялся…
—Чего?
—Твоей реакции, должно быть.— И признается: — Я сам до конца не могу поверить… Весь мир как будто бы с ног на голову перевернулся. К тому же, как мне кажется, Лукасу я совсем не по нраву… А тут еще Рената больна.
И тогда я спрашиваю:
—Как долго они пробудут в Виндсбахе?
—Через месяц назначена операция.
—Значит месяц?
—Полагаю, что так.— Чувствую, как он притягивает меня к себе и нежно целует в губы.— Ну, ты чего,— спрашивает через мгновение,— неужели ревнуешь, глупышка? Ты же знаешь, я тебя люблю, только тебя и больше никого.
—Однако вино с Ренатой вы распивали на пару,— не могу сдержаться от шпильки, и Патрик улыбается:
—Так все дело в этом злополучном вине? Вот уж о чем тебе стоит волноваться меньше всего.— И объясняет: — Рената привезла с собой бутылочку, хотела отпраздновать нашу встречу… Я сказал ей, что ты не пьешь. Вот и все.
После пережитого прошлым вечером кошмара, когда я полагала Патрика влюбленным в другую женщину, его тихий голос и податливые губы кажутся мне всемеро слаще, чем обычно. Я позволяю ему убаюкать все свои страхи, развеять все печали, разгладить каждую морщинку, залегшую на лице за последнее время… и только несколько позже принимаюсь за выпечку.
А вечером следующего дня стучусь в двери Нортхоффов, едва ли дыша от неловкости и волнения. Я мечтаю, чтобы никого не оказалось на месте и в то же время боюсь, что мне придется проходить через это в очередной раз.
Замок щелкает — заспанный Килиан прорисовывается в темном проеме двери.
—Привет,— произносит он при виде меня.— Не ожидал тебя здесь увидеть.
—Твоя мама дома?— спрашиваю я.— Хотела отблагодарить ее за гостеприимство.
Он приглаживает вздыбленные волосы, и я невольно улыбаюсь, наблюдая за его тщетными попытками привести себя в надлежащий вид.
—Она, должно быть, в саду. Проходи, я ее сейчас позову!
Вхожу в дом, прикрываясь пирогом, словно щитом,— сама не пойму, от чего защищаюсь.
—Ева,— Кристина радостно улыбается, стягивая рабочие перчатки и заключая меня в объятия.— Рада тебя снова видеть. Проходи, милая! Не стесняйся.
—Я только на минутку,— спешу произнести, протягивая ей свое подаяние.— Сливовый пирог в знак моей признательности. Не буду отвлекать вас от работы!
Женщина ставит пирог на стол и велит сыну включить чайник.
—Ты нас вовсе не отвлекаешь,— уверяет она меня.— Ничего подобного, даже не думай. Килиан вон и вовсе заработался, бедняжка,— насмешничает она, заметив заспанный вид своего сына.— Видно, экзамены нынче во сне и сдают.
—Всего-то задремал на секундочку,— отнекивается тот.— В глазах уже от учебников рябит. Пожалейте человека!
Фрау Нортхофф поглаживает сына по вихрастой макушке.
—Бедненький ты наш, совсем измучился всезнаюшка.
Тот качает головой, мол, насмешничайте, насмешничайте, сколько вам влезет, а потом выходит из комнаты и возвращается уже гладко причесанным — почти идеальным. Таким он нравится мне даже чуточку меньше, чем прежде…
Кристина разливает чай и нарезает сливовый пирог, раскладывая каждому по огромному куску. Карина, появившаяся посреди чаепития, бросает на меня быстрый взгляд и плюхается на соседний стул…
—В честь чего посиделки?— спрашивает она, и я пугаюсь, что следует упомянуть позапрошлую ночь и все с нею связанное. К счастью, Килиан пожимает плечами и тянет сестру за темную прядь…
—Да просто так, ради удовольствия.
Она заговорщически улыбается, вроде как сигнализируя, что поняла тайную подоплеку того, о чем не стоит поминать вслух.
… Письмо Килиану я отдаю перед самым уходом, незаметно сунув конверт ему в ладонь.
23 глава
—У тебя появился тайный поклонник?— подначивает меня Майя, в сотый раз выглядывая сквозь большое витринное окно нашего ателье.
И я знаю, почему она спрашивает: там, уткнувшись носом в какую-то книжицу, меня дожидается Килиан Нортхофф. Не знаю, откуда взялась эта уверенность, только я точно знаю, пришел он по мою душу.
Наверное, все дело в письме… На миг пугаюсь: я ведь подписала его? Подписала. Еще не хватало, чтобы он посчитал автором данного послания меня! Хотя я и есть автор, а вернее, редактор. Вынужденный… Впрочем, ему знать об этом не обязательно. И тут же ударяю себя по лбу… мысленно: и так ведь ясно, что я приложила к этому руку — послание-то написано моим почерком.
Вот ведь несносная Каролина, так меня подставить!
Я намеренно тяну время, позволяя то одной, то другой причине задержать себя на рабочем месте дольше положенного времени, и когда из всех работниц остаюсь только я одна, а Килиан все равно продолжает поглядывать на дверь нашего ателье,— решаюсь, наконец-то, свидеться с ним. Иначе может появиться Клара, и тогда неловкость только усилится.
—До завтра, Клара,— прощаюсь с начальницей, занятой бумажной работой, и выхожу на улицу. Килиан тут же запихивает развлекающую его книжицу в карман и подходит ко мне.
—Привет, тебя-то я и дожидался,— говорит он с обезоруживающей улыбкой.
Стараюсь не показать своего чрезмерного волнения и отзываюсь по возможности невозмутимо:
—Привет.— И тоже улыбаюсь: — Ты взбаламутил целое ателье: каждая из наших девушек полагала тебя, дожидающимся именно ее.
—В самом деле?— удивляется парень.— В таком случае, ты могла с легкостью развеять все их мечты.— С этими словами он извлекает из другого кармана уже знакомый мне конверт и машет им в воздухе.— Вот причина моего визита.
Так я и знала: то ли облегчение, то ли все-таки разочарование (с чего бы, право слово?) тихонько тренькает у меня в груди.
—Это от Каролины, ты же понимаешь,— произношу прежде, чем успеваю толком подумать.
И Килиан — как жаль, что нельзя взять слова обратно — с многозначительной улыбочкой говорит:
—Это-то я как раз-таки понимаю — тут дело в другом,— и он склоняется чуть ближе ко мне,— ответ я тоже должен писать от руки?— спрашивает он.— Или это необязательное условие?
Я выдыхаю, неожиданно поняв, что его близость заставила меня затаить дыхание.
—Каролина говорит,— лепечу я в ответ,— что люб… такое послание должно быть написано именно от руки.
—Так я и думал.— Он в задумчивости стучит пальцами по своей нижней губе, и я спешу отвернуться, так как застаю себя за гипнотическим подглядыванием за игрой его пальцев. А он наконец произносит: — Слушай, а что если я отсканирую написанное и перешлю Каро е-мейлом, как думаешь, так тоже сойдет?
