И та подтверждает:
—Не представляю, чем она не угодила остальным девушкам. Милейшая старушка! Мы замечательно провели с ней время.— Очередной укол ржавой иглой пронзает мое сердце… И Рената как будто бы вдавливает ее еще глубже, когда добавляет: — Я могу присмотреть за фрау Штайн, пока не отыщется новая сиделка. Мне это совсем несложно!
Патрик улыбается…
Я тоже улыбаюсь? Наверняка. Натянутой, полной тайной муки улыбкой.
Я знаю, что должна быть снисходительнее к ней, сделать скидку на ее болезнь — непростые обстоятельства, заставившие их с сыном воротиться в Виндсбах, однако ничего не могу с собой поделать: ревность змеей вползает в самое сердце и сворачивается там тугими кольцами.
22 глава
Я больше не могла оставаться внизу: сказала, что хочу принять душ и поднялась в нашу с Патриком комнату. С тех пор так и сижу на краешке постели с несчастным лицом… Гадаю, чем эти двое там заняты: продолжают милую беседу за фужером вина? Уверена, так и есть.
Мне Патрик пить запрещал… Говорил, что я еще маленькая — в шутку, как я полагала — теперь думаю, что это было всерьез.
Маленькая…
Возможно, росточком, но разве и умом… Или и умом тоже? Может, я просто не замечаю своей инфантильности. Достаточно припомнить вчерашние слезы на груди Килиана… И мысль: надо бы позвонить фрау Нортхофф и поблагодарить ее за предоставленный мне ночлег. Так взрослые и поступают… Они не бегут ранним утром, подобно воришкам, страшась встречи с последствиями своих поступков — они встречаются с ними лицом к лицу.
Раздается телефонный звонок на моем сотовом, и я выуживаю его из сумки.
—Привет, Каролина.
Сестрица, а это именно она, отзывается ответным приветствием — голос ее так и зашкаливает от обилия позитива. Счастливая, я ей даже завидую…
—Хотела тебе вчера позвонить,— сообщает она в телефонную трубку,— да меня позвали на вечеринку. Решила позвонить сегодня… Как поживаешь? Все хорошо, надеюсь? Больно голос у тебя неживой. Или это так кажется… Ну, я слушаю.
Говорить о Ренате и ее сыне я все еще не готова, пусть даже и с Каролиной, поэтому отвечаю, что все-то у меня замечательно. Лучше не бывает. В общем лгу в лучших традициях Евы Мессинг… А потом интересуюсь, как прошла ее вечеринка.
—Ах, да что там эта вечеринка,— отмахивается Каролина.— Скукота одна. Я с тобой о другом хотела поговорить…
—О чем же?
—О Килиане,— отвечает собеседница,— и любовных письмах. Меня зацепило, понимаешь?— поясняет она.
То, что она запала на Килиана Нортхоффа я легко понимаю, не пойму только, причем здесь любовные письма. О чем ей и сообщаю…
—Все просто,— я вроде как слышу смущение в голосе Каролины,— я решила написать ему любовное послание. Ну, знаешь, как в тех книжках, что ты мне прежде читала… «Дорогой мой сэр Лонселот…» и тому подобное.— И канючит: — Помоги! Сама я не справлюсь.
—Хочешь, чтобы я за тебя написала любовное письмо Килиану?!— восклицаю полным удивления голосом.
И собеседница отвечает:
—Ну ты же знаешь, какой у меня отвратительный почерк. Он разочаруется во мне только из-за него одного…
—Почерк?— недоумеваю я.— Печатай на компьютере. В чем проблема-то?
Слышу возмущение в голосе Каролины, когда трубка отзывается следующими словами:
—Ты ничего не понимаешь: любовное письмо нельзя отпечатать на принтере. Оно должно быть написано от руки, только от руки и никак иначе. Это же ЛЮБОВНОЕ послание, а не реферат на тему экономической психологии. Ты меня просто удивляешь, сестрица!
Я молчу ровно минуту, не меньше. Обдумываю слова Каролины… В конце концов, она спрашивает:
—Ну, что скажешь? Могу я на тебя рассчитывать или как?
—Лучше бы «или как»,— отзываюсь я, и Каролина применяет секретное оружие: умоляющий голосок, которому я никогда не могла сопротивляться:
—Ну, пожалуйста, Евушка, помоги своей неумехе-сестрице написать маленькое такое послание… Ты же знаешь, мне без тебя не справиться, особенно в первый раз. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Каролина оглушительно взвизгивает, когда я-таки бурчу свое «ну хорошо, ты ведь все равно не отстанешь» и обещаю не только написать, но и снести написанное адресату. Этот пункт нашего договора напрягает меня больше всего, однако, я полагаю, забросить конверт в почтовый ящик Нортхоффов может оказаться не так страшно, как выводить на бумаге цветастые признания Каролины.
А ее так и распирает от обилия фраз… Мы подключаемся по Скайпу и начинаем составлять наше послание.
—Напиши, что я влюбилась в него с первого же мгновения, как увидела,— говорит Каролина, мечтательно закатывая глаза.— И что пахнет от него…
—… Мандаринами и морским бризом. Да-да, я помню,— вставляю с тяжелым вздохом.— Может, добавим что-то менее патетичное. Например, об ощущении покоя, испытываемого тобой в его присутствии. Ну или о жгучем желании снова посидеть с ним под одним одеялом и…
—Нет,— прерывает меня Каролина.— Это скучно. При чем здесь все эти странные ощущения: здесь дело в другом.— И велит: — Напиши про его байк. Скажи, что я в жизни не видела парня, так хорошо смотрящегося за рулем своего мотоцикла.
Я интересуюсь:
—Так ты в Килиана влюбилась или все-таки в его байк?
—Одно другому не мешает,— возражает сестра.— Парень на байке — это своего рода мифологическое существо…
—Кентавр?— подсказываю я.
—Ага,— улыбается Каролина,— байкотавр или что-то в этом роде. Ты главное пиши, не отвлекайся!
В том же духе мы трудился еще около часа, а после Каролина велит мне запечатать письмо в конверт и снести по адресу не позже завтрашнего дня. Смеется, называя меня своим маленьким Амуром, и в итоге отключается, оставляя меня наедине с ворохом моих же разросшихся до размеров маленького Евереста проблем.
На часах девять вечера, и я решаюсь спуститься на кухню и развлечь себя выпечкой сливового пирога: снесу его завтра вместе с письмом к Нортхоффам и поблагодарю тех за гостеприимство. Так, пожалуй, будет правильнее всего…
—А вот и ты,— говорит Патрик, заметив меня на пороге.— Чем была занята? Я слышал, беседовала с Каролиной.
—Так и есть,— обхожусь кратким ответом, и спрашиваю: — Рената ушла? Я думала, вы все еще не можете наговориться.
Патрик откладывает журнал и похлопывает по месту рядом с собой — я послушно присаживаюсь и ощущаю мужскую руку, скользнувшую мне на затылок. Это приятно… Очень приятно. Выдыхаю, не в силах совладать с реакцией на эту простую ласку.
—Сердишься на меня?— спрашивает Патрик, заглядывая прямо в глаза.— Считаешь, мне не стоило приглашать их в наш дом?
—Ты мог бы посоветоваться со мной.
