—Я тоже,— улыбаюсь,— я сама все уберу.
—Лежи, тебе после капельницы нельзя вставать.
Я не слушаюсь, помогаю убрать остатки еды в холодильник.
Потом крепко его обнимаю, когда прощаюсь.
—Ты позвони, сразу как доберешься, ладно? На пост, сюда просто скажи, что доехал.
—Если ты сейчас же не перестанешь плакать, я не поеду никуда.
—Ты самый лучший друг.
—Я рад, что мы остались друзьями. Я обязательно позвоню. Я каждый день буду звонить, на пост, спрашивать, хорошо?
—Конечно. Спасибо тебе большое!
Андрей уезжает, я остаюсь совсем одна в пустой палате. Плачу, что так подло поступила с ним, но сердцу не прикажешь. Я полюбила другого, и как поняла для себя, Андрей мне нравился, всегда, только как друг.
Я буду просить Бога, чтобы он послал ему ту самую, единственную. Чтобы у него любовь была взаимная, вечная.
Ложусь на кровать, укрываюсь по самые уши, не замечаю со своими мыслями, как проваливаюсь в глубокий сон.
После я просыпаюсь уже вечером.
Поднимаюсь с места, выхожу в пустой коридор. Голова немного кружится, но это от того, что я не вставала с места. Только в туалет и обратно.
—Добрый вечер, скажите а здесь есть душ?
—Да конечно,— молоденькая медсестра на посту встает, объясняет мне как пройти в душевую.
Я возвращаюсь в палату, за шампунем, гелем для душа и полотенцем. И немногими вещами, которые я успела захватить с собой. Слава Богу Андрей вернул мне рюкзак, мой, в котором все это было.
Не спеша принимаю душ, смывая с себя всю тяжесть этих дней. Правда после душа становится намного легче.
Надеваю платье, Алисино, бесформенное. С полотенцем на голове я иду обратно. Издалека я похожа на мешок картошки.
У поста медсестры я останавливаюсь, не осмеливаюсь попросить, и все таки.
—Скажите,— обращаюсь к медсестре,— а можно позвонить? Со стационарного телефона?
—Ну… нам вообще запрещено, кроме как по нужде, по работе, звонить по нему.
—Просто у меня нет телефона…
—Хотите я вам свой одолжу?
—Я по городу, не на мобильный. Мне в клинику надо, на другом конце города. Мне очень надо. важно поговорить с одним человеком.
—Хорошо, я вам дам стационарный, только не долго.
—А еще я не знаю номера телефона. Вы не могли бы посмотреть в интернете?
—Как называется клиника?
—Клиника “пульс”.
—Ой,— она улыбается,— там работает моя тетя,— она набирает номер телефона и передает мне трубку.
—Клиники “пульс”, слушаю вас.
—Добрый вечер, скажите пожалуйста, можно соединить меня с отделением кардиологии?
—Минутку подождите, я сейчас вас переведу,— через минуту я уже слушаю другую девушку.
—Добрый вечер.
—Добрый, что вы хотели в такой час?
—Вы не круглосуточно работаете?— она тяжело взыдхает, а я между прочем вежливо здоровалась с ней. Но видимо у нее плохое настроение, что не должно влиять на окружающих
—Что вы хотели?— не совсем вежливо спрашивает девушка не в духе.
—Можно отнести телефон в третью палату? Погорелову Янису Георгиевичу? Пожалуйста.
—Девушка вы куда вы звоните? Я вам не девушка на побегушках!
—Послушайте, я вам не грубила и не хамила, и вы будьте так любезны тоже! И еще за такие деньги, какие вам платят, за ту палату, вы не только телефонную трубку, вы все должны носить,— простите, но она первая позволила себе грубить!
—Минутку,— я слышу цоканье каблуков,— возьмите, с вами хотят говорить.
—А я ни с кем не хочу разговаривать,— я слышу в телефон голос дедушки, дергаюсь, будто он стоит передо мной. Видимо сегодня не только у девушки на посту нет настроения, а у всех, кто находиться в той клинике.
—Скажите. что это Алис. Алина.
—Это Алина, она хочет поговорить с вами.
—Сразу не могла так сказать, дай сюда быстрей трубку!— через секунду я слышу родной голос дедушки,— Алина, дочка это правда ты?
—Дедушка,— я еле сдерживаю слезы,— добрый вечер. Как себя чувствуете?
—Алина, дочка! Ты нас так перепугала, где ты?
—Дедушка, со мной все в порядке, не стоит волноваться,— слезы все таки стекают с глаз,— как ваше здоровье?
—Здоровье хорошо, меня скоро выпишут. Во всяком случае обещали. Алина, дочка…
—Я хотела попросить у вас прощение…
—За что?
—За все. За то, что я вас обманула всех.
—Прекрати, дочка. Я зла не держу, мой оболтус все мне рассказал, я тебя как любил, так и люблю.
—Правда?
—Ты плачешь?
—Нет,— сама захлебываюсь. Я ожидала все, что угодно, только не таких слов от дедушки.
—Врешь же. Кхм. Как ты могла бросить старика одного в больнице? аа?
—Как одного? Он. он не приходит к вам?— сердце страшно болит, мне обидно, что мне пришлось его оставить.
—Приходит. Но он же без тебя…
—Главное приходит, заботится. Любит.
—Нет дочка, без тебя ни то. Он без тебя…
—Дедушка,— я не хочу, чтобы он продолжил,— мне пора…
—Алина, дочка…— далее пауза, а потом,— Алина?— его голос, голос Дэмиса, пробивает слух, мне становится страшно, не хочу быть посланной еще раз, поэтому не раздумывая, завершаю звонок. Возвращаю телефон на пост. Благодарю.
—Вы побледнели, все хорошо?
—Со мной все. хорошо. спасибо.— я возвращаюсь в палату, утыкаюсь в подушку и тихо вою, как волк.
Глава 38
Шершавая рука гладит мою щеку. Возвращается к волосам, заправляет их за ухо и опять к щеке. От руки веет теплом и добром. Нежно прикасаюсь, ловлю, подношу к лицу, вдыхаю приятный запах. Тепло и уют.
Открываю глаза, у моей кровати сидит дедушка. Закрываю обратно, надо же таокму приснится.
Ага, дедушка, сбежал с больницы и сидит у моей кровати.
Дедушка?
Открываю глаза, часто моргаю, пытаясь прийти в себя.
Правда, дедушка сидит, продолжая гладить мою щеку. В палате уже темно, лишь свет уличных фонарей пробирается через жалюзи палаты, я отчетливо вижу его улыбку.
—Дедушка?— встаю, сажусь, когда наконец доходит, что это не сон,— но. как вы здесь? Вы же тоже лежите?
—Обними старика,— он тянет руки, я поддаюсь, кутаюсь в тепле, которое от него исходит.
—Дедушка, вы сбежали?— отстраняюсь, чтобы заглянуть в его глаза.
