—Где у вас сборы?— знаю, что до сих пор в деревнях есть свои сборы. Молодежь несмотря на плохую погоду собирается, чтобы делиться или похватстастя своими успехами,— туда и идем.
—А еще я пытал маму,— со злостью голосе говорит малой, опуская глаза,— она догадывается, кто это сделал, но молчит — типа заботится обо мне! А обо мне не надо заботится! Я сам!— парень срывается на крик,— о ней нужно было заботиться, о ее ребенке… а не… все! Пошли, я провожу! Если ничего не узнаем, поедем в клинику, я дожму мать! Этот ублюдок не должен ходить по земле и тем более размножаться!
Не могу не согласится с Самиром, парень молодой, но отнюдь не глупый. Уважаю!
То есть? Как так?
Объясните мне, дураку, как так?
Получается, их мать знает кто и молчит?
И, сукаааа, молчит?
Кого защищает, Самира или того ублюдка? Объясните мне? Что за пиздец происходит?
Халанский крепко сжимает мой локоть, до костей чувствую его захват, смотрит суровым взглядом и выводит из дома.
Телефон вибрирует в кармане.
—Алле, мам,— сразу же отвечаю на звонок мамы.
—Это я, Майя. У меня зарядка села, поэтому…
—Соскучилась?— выдавливаю из себя улыбку, знаю она почувствует мое настроение по голосу.
—Соскучилась. Ты скоро приедешь?— спрашивает взволнованным голосом.
—Еще не скоро, ложись спать. Пусть мама проводит тебя в мою спальню,— вроде бы прошу. Но от злости голос звучит строго, знаю же.
—Я хочу домой. К Жене.
—Нет,— прикрываю глаза, немного отстаю от быстро шагающего Самира и Халанского. Догоню,— мне будет спокойней, если ты останешься у меня дома.
—У тебя прекрасные родители, правда. Но я хочу к Жене, они со Златой у Петра Михайловича дома.
—Если только сам Стволов за тобой приедет.
—Хорошо.
—Майя…
—Ааа…
—Я тебя люблю… и…
—Что?
—Я тебя заберу, как только закончу.
—Хорошо. Буду ждать.
—Напиши мне, как только доберешься к Жене.
—Хорошо. Хоть и не знаю где ты, но будь осторожен.
Отключаюсь и взлетаю, настроения ноль, но чувство, что меня ждет любимая придает уверенности в содеянном. Я ускоряю шаг и догоняю парней, живо обсуждающих что-то.
Домик, точнее хата, в которой все собираются, отапливается печкой и дровами. Запах костра, дыма сигарет и дешевого пойла впивается в ноздри, щекочет, вызывая чихание.
—Пиздец!
—Здорово парни!— Самир здоровается с каждым за руку и представляет нас.
—Мы бы хотели побеседовать, с каждым отдельно,— начинает Халанский,— кому не меньше двадцати лет.
Около двух ночи мы выходим из хаты, полностью пропитанные запахом дыма костра и сигарет. Похуй.
Можно и дерьмом пропахнуть, главное узнать информацию. Все парни, с кем нам довелось побеседовать — оказались чисты. Ни в ком нет сомнения. Каждый говорит с уважением о Асият и ее семье.
—Мы вместе учились, с первого класса,— твердили парни,— она нам как сестра. А в чём собственно дело?
А в чём собственно дело, никто из ее деревни не узнает. Да и в принципе никто!
Вот адреса проживания тех, кто давно не приезжает в гости в деревню, узнать не составляет труда.
Похуй, что время давно за полночь.
Точнее уже два часа ночи.
Самир, упертый молодой человек, напросился с нами. Понимая чувства парня, злость и гнев, не мог оставить дома стены грызть. Уверен, пошел бы за нами, пусть даже пешком.
Звонок в дверь квартиры, все трое стоим, ждем.
Еще раз звоню, терпение на исходе. Тут живет парень, который тем летом отдыхал в деревне и так же, как и все другие съебался учится в город.
Самир в нетерпении начинает нервно стучать, без остановки, пока дверь не открывает сонный парень.
—Кто вы такие?— спрашивает страшное опухшее лицо, то ли обкуренное, то ли пробуханное, хуй пойми.
—Тебе какая, на хуй, разница?— спрашиваю и толкаю назад в квартиру,— помнишь лето три года назад, в деревне?— смотрит своими выпученными глазищами, учащенно дышит и часто моргает,— Асият помнишь?
—Клянусь, это не я,— кричит и нервно дрожит парень, заходиться в истерике,— я ее не трахал, только держал, спросите у нее сами!
Мой кулак впечатывается ему в нос, откуда тут же брызжет кровь, пачкая светлые обои. От неожиданности чмо падает на стеллаж с обувью, создавая шум.
—Ах ты, конченная тварь,— Самир не успевает подобрать это чмо с пола, его перехватывает Халанский.
—Вы чо совсем очумели? Убить его решили?— Халанский не сдерживается, тянет меня за собой.
—Ты разве не слышал? Он ее держал, мою Асият,— диким воплем кричит Самир,— он ее держал, чтобы она не смогла убежать! Мрази конченные! Я вас обоих убью!
—Говорю же, не трахал я ее, это все Мурад,— чмо сплевывает кровь на пол.
Поднимаю мерзкую тварь с пола и спускаю с лестницы.
—Ты что творишь?— кричит Халанский.
Далее все в тумане.
Особенно после того, как нам открывает дверь, тот самый Мурад. Еще и с девушкой.
Разум покидает мое тело. Я не контролирую себя и свои кулаки. Грудь разрывается и жжет внутри от боли за мою девочку, я не оставлю в живых эту скотину.
—Ааа!— девушка горланит, прикрывает свои уши,— Боже, что вы делаете?
—Вы кто такие и что вам нужно?— выплевывая кровь спрашивает ублюдок, пока Самир за шкирку не тащит к нам первого парня с побитой мордой.
—Отвечай своему другу, за что сейчас получаете?— кричит в гневе Самир.
—За Асият…— еле-еле, по буквам произносит первый ублюдок.
—Боже!!! Я вызову полицию,— с криками девушка заходит в квартиру.
А мы с ней. Вываливаемся, только слышу вопль ублюдка и крик Халанского:
—Вы совсем очумели? Самир? Марк? Я вызову ментов! Дальше они сами разберутся! Вы же убьете их!
—Вызывай, только на адрес Стволова,— кулак опять впечатывается в лицо ублюдка. Самир где-то рядом, тянет за руку первого, хочет дотянуться и до этого, но я не даю. Только когда загружаем тела в мою машину, он успевает с ноги заехать ему в яйца:
—Ты не должен размножаться!— последнее, что слышу от Самира, прежде чем завожу двигатель.
Халанский сидит сзади, с этими двумя. Самир впереди.
По дороге к Стволову набираю Майю и прошу выйти на улицу.
—Минут через десять. Постарайся не разбудить Женю,— выдыхаю и жму на газ.
