—Прости отец, я был очень сильно занят, телефон был без звука.
—Кофе будешь?— спрашивает мама.
—У меня очень важный разговор,— говорит отец Дианы,— это не телефонный, поэтому лучшим решением было приехать к вам,— я киваю и пожимаю ему руку.
—Я сам сделаю, сиди,— после того как я здороваюсь с Альбертом Ивановичем, иду на кухню, сам себе наливаю кофе. Диана заходит следом.
—Марк, любимый.
—Диана, прекрати.
—Ты не скучаешь? Столько времени прошло, ты ни разу не позвонил, не написал?
—Зачем?
—Просто спросить, как я?
—Я знаю, что у тебя все прекрасно.
—Не правда. Мне очень плохо без тебя. Марк, милый,— она тянет ко мне руку, я отстраняюсь,— может попробуем?
—Диана!— моей злости нет предела,— я уже сказал и повторятся не буду! Мы не маленькие дети, и у нас ничего не получится!
—Почему? Почему ты так решил?— я слышу дрожь в ее голосе, мне чуток становится ее жалко, но не могу же я женится на ней из-за жалости.
—Потому что Я. ЛЮБЛЮ. ДРУГУЮ.
—Не правда! Ты не можешь так быстро кого-то полюбить!
—Я не стану обсуждать с тобой свою личную жизнь.
—Марк.
—Диана, пожалуйста,— требую грубым голосом,— оставь все свои намерения вернуть меня. Мы с тобой никогда не будем вместе. Никогда. Ты молодая, встретишь еще свою любовь.
—Я тебя люблю! Тебя!
Я даже не смотрю на нее, надоела, тупо шагаю в гостиную, с чашкой кофе на руках.
—Альберт Иванович,— я опускаюсь на диван, рядом с мамой, целую ее в щеку, она мило улыбается и радует меня,— у меня немного времени.
—Придется уделить много времени,— требует старик,— арабы прислали к нам своего юриста, для составления контракта, мы должны быть там, чтобы вместе согласовать все пункты. Как только контракт будет составлен, и обе стороны его одобрят, они вылетят сразу же, для его подписания.
—Я рад, что вы решили остаться в деле. Нам обоим это очень нужно,— я пожимаю еще раз ему руку, уважаю, за то что не стал смешивать личные разногласия между мной и его дочерью, с бизнесом.
Настроение поднимается выше. Сегодня, определенно, мой день! Контракт с арабами почти в наших руках, выход на международный рынок не за горами, осталась моя девочка. Ну и ее сегодня заберу. Единственно омрачает то, что ехать надо к юристу именно сегодня.
—А встречу нельзя перенести на вечер? Или часа на два позже?— я успею к этому времени найти свою малышку, узнать все про нее, увидеть. Поговорить. Забрать. Успею, должен.
—Мы и так слишком долго откладывали. Они будут через час ждать нас в отеле “ КЛАН”.
—Уже через час?
—Папа, я поеду с вами,— Диана никак не угомонится.
—Это исключено! У нас деловая встреча,— второй раз за утро этот человек вызывает к себе уважение, когда устаканивается дочь. Которая вбила себе в голову, что мы должны быть вместе!
—Папа, ты поедешь с нами,— я огорчаюсь, отхожу к окну, набираю номер Халанского,— ты где, черт тебя подери?— примерно прикидываю время сколько нужно, чтобы доехать до отеля “КЛАН” и чертовски радуюсь, когда понимаю, что успею хотя бы взглянуть на папку, где собрана вся информация о моей малышке. Ну и фото. Я уверен, знаю там будет прикреплено ее фото, Халанский по-другому не может работать.
—Открывай дверь!
Я бегом иду к двери.
—Мы должны поторопится,— слышу голос отца Дианы, но это меня не останавливает,— а то можем попасть в пробку.
Я открываю дверь, впускаю Халанского, отбираю у него черную папку. Рядом выстраиваются Альберт Иванович с дочкой.
—Оо, все встречают меня?— кричит Халанский,— здравствуйте все!
—Пару минут, Альберт Иванович, и можем ехать.
Я иду в кабинет отца, Халанский рядом.
Закрываю за нами дверь и открываю папку.
Худощавая девочка, с длинными черными волосами улыбается на фото, приклеенное на первой странице. Снизу надпись: Стволова Злата Петровна.
—Это не ОНА!— я отшвыриваю папку на стол, достаю пачку сигарет, подкуриваю прямо в кабинете.
—В смысле не ОНА?
—Не она танцует для меня! Это абсолютно другой человек!— один за одним делаю затяжки, голова кружится и во рту горчит от едкого дыма.
—Это стопроцентная проверенная мною лично информация! В той ВИП комнате танцует ОНА!
—Ни хуя! Халанский, это не ОНА.
—Ты что сомневаешься во мне?
—Тут какая-то ошибка! Не знаю как так, но это не она!
После долгих споров с Халанским, разочарованный, без настроения, я еду в отель, где остановился юрист с Арабских Эмиратов. Хорошо, что отец поехал с нами. Потому что, что-либо соображать у меня получается с трудом.
Долгие переговоры по видеосвязи с самими арабами, с помощью переводчика, споры и поправки занимают весь день. Долбанный весь день мы торчим в отеле. Лишь к семи вечера нам удается составить контракт. Который уже подпишем на днях.
Вечером еле заставляю себя поужинать дома, чтобы не обидеть маму.
—Ты сам не свой в последнее время,— говорит мама,— что происходит?
—Все в порядке,— отвечаю равнодушным, уставшим голосом.
—От матери ты ничего не скроешь,— поддерживает ее отец,— да и от меня тоже. Ты каждый день возвращается поздно ночью.
—Это скоро прекратится.
—То есть, есть какие-то проблемы о которых ты нам не хочешь рассказать?
—Мама, правда все хорошо.
—Не верю я. Если не хочешь говорить… но хотя бы просто скажи, это из-за этого контракта?
—Мама, стал бы я из-за контракта так волноваться? Я говорили, что если Альберт Иванович передумает, то мне хватает того, что есть у нас. В нашей стране.
—Тогда…
—Оставь его, ну не видишь, не хочет он рассказывать.
—Как это оставь?— настаивает мать,— у него какие-то проблемы, мы должны знать и помочь!
—У меня нет никаких проблем, мама, правда. Поверь и не думай, ок?
—Нет, не ок! Я же вижу, ты в последнее время сам не свой. Раздражительный, злой, грустный, озадаченный, что-то есть. Что-то есть и ты не хочешь нам говорить!
—Девушка есть,— признаюсь, потому что маму колотит дрожь, я вижу, что она сильно волнуется.
—Это же хорошо! Или Нет?
—И одновременно ее нет,— я встаю из-за стола.
—Как это понять?
—Да оставь ты его в покое, ну видишь не хочет он говорить.
—Пока не хочу, потом расскажу. И познакомлю,— если, конечно, сам с ней познакомлюсь. Смешно и грустно одновременно,— мне ехать надо.
