Просыпаюсь от того, что кто-то тарабанит дверь, готовый снести его вместе с рамой.
Господи, где мама, почему не открывает дверь? Встаю, нахожу тапочки, выбираюсь из комнаты. Как же больно ходить, будто я бежала кросс, между ног до сих пор болит. Валя, мама и уже Маша сидят на диване в гостиной и смотрят в сторону входной двери. А главное – никто из них и не думает встать, открыть ее.
– Что происходит? – они разом поворачиваются ко мне.
– Ооо, ты проснулась? Прости нас, – ко мне подбегает Валя.
– Там этот, твой... Игорь, – еле слышно говорит мама.
– Может, вы поговорите? – Маша встает и идет ко мне, – мы так и не поняли, что произошло, никто ничего не говорил.
– Я видеть его не могу, – слезы срываются с моих глаз, – он предал меня, растоптал мои чувтва...
– Дочка, может, расскажешь, что произошло? Я даже не знала, что говорить гостям. Благо, Игорь взял на себя эту проблему.
– Игорь? – сквозь слезы повторяю, а дверь сейчас и правда снести могут. Иду, открываю дверь.
– Привет, – говорит он, – я звонил тебе, у тебя выключен телефон. Можно войти? Амаль... нам надо поговорить.
– Какое ты теперь имеешь право приходить сюда? Уже ничего, слышишь, ничего не изменит того, что произошло – это непростительно!
– Я все объясню.
– Что ты мне объяснишь? Что? Как ты изменял мне? Этом есть объяснения?
– Амаль, послушай....
– Не перебивай! И послушай ты меня. Ты все эти годы врал мне и изменял! То есть, то, что сделал продуманный, осознанный поступок. Это не случайность, это твой выбор.
– Амаль, – пытается что-то сказать.
– Никогда в своей жизни не смей приходить в мой дом. Требовать что-то, ты не имеешь права. Никакого права.
– Амаль...пожалуйста...я тебя люблю, это правда.
– Ага, любишь меня, а трахаешь другую, – сердце сейчас выпрыгнет из груди, – уходи.
– Амаль...
– Прошу тебя, уходи...И больше никогда не приходи. Мое решение не изменится.
– Амаль..
– Уходи, – захлопываю дверь. Поворачиваюсь назад, все трое стоят молча, смотрят на меня.
– Это правда то, что мы слышали? – спрашивает мама. Я молча киваю, и даю волю слезам. Мама берет за руку, помогает сесть на диван, они вокруг усаживаются около меня. А я...реву, плачу громко, как маленький ребенок, мама гладит мои волосы:
– Поплачь, станет легче.
– Нет, почему она должна плакать!!!! – Валя встает, – он ничтожество, не достоин, чтобы ты так из-за него рвала душу! Прекрати убивать себя.
– Не слушай ее, плачь, – твердит Маша, – станет легче.
Маша протягивает мне стакан воды, когда я успокаиваюсь.
– Все пройдет, время лечит.
– Я пошла тогда к нему.....хотела помочь, думала, нужна будет помощь..
– Можешь не рассказывать, если больно, – говорит мама.
– А там, она, Зоя, сидит на нем, – опять всхлип, – полуголая... такое я даже в кино не видела.
– Господи, девочка моя.....все, дальше не стоит, – мама еле сдерживает слезы.
– Мама, что я сделала не так? За что такое наказание?
– Девочка моя, – лишь тихо и могла сказать мама.
– Я сделаю нам кофе! – Валя встала и прошла на кухню. Мы следом.
– Спасибо, девочки, что в такой тяжелый период моей жизни не бросили меня. Не оставили маму одну.
– Прекрати, а для чего тогда мы нужны? – в один голос сказали Маша с Валей.
– Хорошо, что вы у меня есть.
Сколько мы просидели, попивая кофе, не помню, пока я опять не захотела спать. Сон – это единственное место, где можно спрятаться от реальности.
Некоторые, когда расстаются, переживают, вообще не могу уснуть. Меня это не касается, и я очень этому рада.
Только спала и плакала.
Ком в горле обещал задушить. Обида тяжелым грузом давила на грудь. Так больно мне никогда не было.
Меня заполнила пустота.
И, если бы не болезненные ощущения внутри меня там, внизу, чувство жжения, я бы никогда не выбралась из квартиры.
Под предлогом покупки телефона и сим-карты я выбралась из дома. Одна. Хорошо, что мама не напросилась со мной.
Я быстро доехала в клинику, повезло, пробок не было. Записалась на прием к гинекологу.
– Одевайтесь, – произнесла врач после осмотра, – я вам выпишу свечи, через неделю должно пройти. И половой покой – минимум, неделю! – произнесла холодно врач.
– Хорошо, – тихо говорю, – все так плохо?
– Деточка, такое чувство, что вас изнасиловал голодный зверь, простите. Впредь будьте аккуратнее.
Господи, какой стыд!
Попрощавшись, я забрала лист с рецептом и вышла из кабинета врача.
А что такое половой покой? Погуглю. Спросить-то не у кого.
Через неделю уже чувствовала себя прекрасно. В плане физической боли, в плане душевной ничего не изменилось. Мама еле заставляла меня что-нибудь поесть. Чтобы жить...
Я глянула на себя в зеркало и ужаснулась от своего вида. Бледная, как стена, мешки и черные круги под глазами.
– Да. Выгляжу я, как умирающая лебедь, – вслух произнесла перед зеркалом.
– Я о том же, – сказала мама.
– И давно ты тут стоишь?
– Нет, там Валя с Машей пришли.
– Уже бегу. Только приму душ.
Быстро закончив водные процедуры, вышла в гостиную. Девочки кинулись меня обнимать.
– Долго ты еще будешь сидеть взаперти?
– Девочки, не надо, – я грустно опустила глаза, чтобы не расплакаться, – не отпускает меня эта боль...обида, предательство.
Мама только головой помахала из стороны в сторону.
– Если будешь сидеть дома взаперти, так и будет, – моя Валя неугомонная.
– Возьми себя в руки, в конце концов, не конец же света, – Маша присела рядом со мной, – соберись, поедем, прогуляемся.
– Не хочу гулять, а вот кое-куда съездить не помешало бы.
– Куда это?
– Девочки, – смотрю на них, – мама, я приняла решение, хочу уволиться. С моими рекомендациями я легко найду работу.
– Это из-за Игоря?
– Это из-за всего произошедшего, вы же понимаете, что я там не смогу больше работать.
Они молча кивают.
– Мы будем рядом, будем поддерживать любое твое решение, ты главное – улыбнись. Вернись к нам.
– Я соберусь и поедем в офис, вы же поедете со мной? – согласно кивают, – хочу попасть туда к обеду, чтобы никого не встретить.
