Вода льтеьтся по шее……. мимо губ. Я пью. Как после засухи поливают растение, так и поливают меня. Чувствую как по пищеводу льется приятно холодная жидкость. Как хорошо.
Открываю глаза. Мама сидит с краю на кровати, Артем на корточках возле моей кровати, держит в руке стекляный стакан.
—Мама…..- не успеваю ничего сказать…..
У меня начинается озноб.
Я дрожу. Мне холодно.
Стучу зубами.
Кровать трясется вместе со мной. Боже. Что это такое?
Мама обняла меня, дрожит вместе сомной.
—Я позову врача!— перепуганными глазами Артем вылетает из палаты.
Возвращается с врачом.
—Укройте ее, это реакция на накроз. Пройдет. Ей бы поспать. Не разговаривайте с ней, пусть по спит.
—Уходи,— смотрю на Артема. Зубы стучат. Не могу разговаривать,— у х о д и…….
Проваливаюсь в темноту.
***
Меня будит мама.
—Дочка! Проснись,— чувствую ее губы на своей щеке.
Открываю глаза и вижу Виолетту Геннадьевну. Подрываюсь сажусь, от этого резкого движения, голова кружится.
—Ложись, ты еще слабая,— говорит врач, я слушаюсь.
—Здрасти…— слезы застывают на глазах, когда приходит осознание где я и что тут делаю.
—Привет, как себя, чувствуешь? Я конечно хотела тебя, увидеть сегодня утром тут, но не в таком положении,— нежно и любя отвечает Виолетта Геннадьевна, присаживаясь на край кровати,— только никого не вини. Так должно было случиться.
—Вы знали вчера, что….- замолкаю, когда Артем заходит в палату, здоровается, становится за спиной врача, руки в кармане брюк, вид сломанного человека, глаза покрасневшие, опухшие, волос взъерошенный, он что всю ночь не спал? Провел ночь коридоре? Такое ощущение, что он постарел за ночь лет на десять. Смотрит на меня, а я сразу отвожу глаза в сторону. Мама выходит из палаты.
—Тсс. Герман Шаевич говорил, что в течении месяца после лечения Артему нужно пить витамины, мужские, Спем*** форте?
—Говорил,— отвечает Артем.
—Пьете?
—Пью,— Артем опускает глаза.
—Надо было еще и предохраняться! Сперматазодиты были слишком слабые для зачатия. Так бывает, после такого лечения,— она тяжело вздыхает, а я плачу,— Только не опускаем руки. Мы еще родим с вами здорового, крепкого малыша.
Я плачу. Артем трет переносицу, опускает голову, смотрит на пол. Сердце разрывается на части.
—Если так будешь себя вести, я не выпишу тебя через пару дней. Домой хочешь?
Хочу ли я домой? Нет. Не хочу.
Заставляю себя успокоиться. Но на Артема вообще не смотрю.
—Артем,— она поворачивается к нему,— проследи, чтобы она не плакала, не отпускала руки, и не дай Бог впала в депрессию,— он кивает, не знает, что у него не будет такой возможности, проследить,— ты должна покушать, чтоб вернуть силы, я посмотрела все результаты анализов, которые брали ночью, все хорошие. Могу выписать тебя домой уже послезавтра. Но если есть не будешь, будешь плакать — не выпишу.
—Виолетта Геннадьевна,— оба поворачиваемся на голос Артема,— скажите что нужно для скорейшего выздоровления, я все привезу, все сделаю.
—Нужно есть и набираться сил. И желательно свежий воздух, а сейчас я должна идти, ты де знаешь,— теперь она обращается ко мне,— у меня до обеда прием пациентов, а после стационар. Я не могла не прийти. Я дам вам обоим все рекомендации при выписке. Строго соблюдать, Артем, желательно бросить курить, это для, вас же. Чтобы зачать здорового малыша.
Она уходит, остаемся с ним в палате одни. Артем подходит опускается на корточки, хочет взять за руку, но я убираю ее под одеяло.
—Нинуль… прости меня…— слезы застыли в его взгляде.
—Уходи Артем, я не хочу видеть тебя.
—Выслушай меня, прошу тебя.
—Когда я приду домой пьяная, с засосом и за пол ночь, тогда и поговорим.
—Ты же щас не серьёзно?
—Ты мне противен! И я сейчас не хочу смотреть в твою сторону! Твой засос! Фу!— отворачиваюсь к стенке,— мерзко!
—Я ничего ни сделал! Клянусь! Нина очень прошу тебя, выслушай меня.
—Уходи Артем! Я потеряла ребёнка, ребёнка! Это страшнее, чем твой поступок. Будь добр оставь меня. Ни видеть, ни слышать тебя не хочу! От тебя пахнет ужасными духами!
—Не проси, знаешь же я не могу… не смогу тебя оставить, я же сдохну без тебя.
—Выйди п о ж а л у й ст а из палаты.
Слышу шаги и звук закрывающейся двери.
Спустя некоторое время мама заходит с подносом в руке, а следом папа.
—Папа?— он подходит, наклоняется обнимает.
—Не плач, не разрывай мое сердце,— папа вытирает мои слезы,— покушаешь?
—Нет,— мотаю головой в стороны,— не хочу и не могу.
—Пожалуйста, ради нас, ты должна,— он берет кусочек мяса протягивает е моему рту, со слезами на глазах я открываю рот, жую. Глотаю. Заставляю себя кушать, чтобы скорее уйти отсюда.
—Папа, мама, когда меня, выпишут, я хочу домой, к вам… можно?
—Что за вопрос?— отвечает папа.
Потом меня позвали на УЗИ, кула мы пошли с мамой, где сказали, что никаких остатков нету, и я могу не волноваться.
До вечера они были со мной, потом я уговорила их ехать домой. Артема не было весь день.
—Я не маленькая! Клянусь я ничего плохого ни сделаю! Я даже не думаю! Буду спать, клянусь!
—Хорошо, что привезти завтра?
—Костюм, тот спортивный костюм, который ты купила для меня в одиннадцатом классе, ты же никому его не отдала?
—Не отдала, привезу,— говорит мама и странно смотрит на меня,— зачем он тебе?
—Ну Виолетта Геннадьевна же сказала, свежий воздух, в нем завтра прогуляюсь.
—Я рада конечно, но…. Артем тебе столько всего купил, зачем тебе это костюм?
—Мама просто привези его и все.
—Что у вас случилось?— все не иймется мама.
—Ничего мама, кроме того, что мы потеряли ребёнка, ничего не случилось.
—Артем винит тебя? Он утром как уехал, до сих пор нет его.
—Нет не винит. Просто….Я… Не хочу его видеть, и все,— не хочу ничего говорить. Никому.
—Просто так не бывает Нина! Что случилось?
—Мама я прошу тебя! Ничего не случилось.
—Оставь ее, и так не легко!— говорит папа и тянет ее ща руку,— мы уже поедем.
Они прощаются и уходят.
Белые стены давят, душат. Мне плохо. Я, встаю, чувствую слабость и головокружение, подхожу к окну, открываю, пропуская прохладный осенний ветер.
