— Это она, да, Бесик? — поинтересовалась Анька, глядя
на меня с неодобрением.
— Да. Свела судьба на дороге. Стояла она там такая
несчастная, жалкая, сердце дрогнуло, не смог проехать мимо… Зовут Танька. Не
обижай девчонку, она робкая.
— Да? — подняла брови Анька.
— Да, — отрезала я, сбросила туфли и вслед за
Димкой прошла в комнату.
В комнате был накрыт стол на четверых, из чего я заключила,
что нас здесь ждали.
— Салатик с крабами, — полез рукой в тарелку
Пашка. — Живем…
— Гуляем, — засмеялась Анька. — Старалась для
дорогого гостя.
— Ты знаешь, за старательность я тебя очень уважаю… —
приложив руку к груди, ответил он.
Разговор мне не понравился, показавшись двусмысленным,
хозяйка нравилась еще меньше, и я ей, судя по всему, тоже.
Сели за стол. Димка Свистун, а теперь еще и Глазастик,
разлил водку. Я от нее решительно отказалась. Пашка скорчил рожу, а я сурово
нахмурилась:
— Перестань меня спаивать.
— Павлик, я тебе уже говорил, девочка не наших
кровей, — хмыкнул Димка. — Прикинь, нужно тебе такое дорогое
удовольствие? — и повернулся к Аньке: — Кроме водки, есть что?
— Нет, — отрезала та. — Пусть пьет, что
налили. А не нравится, так скатертью дорога.
— Да уймись ты, — влез Пашка. — До чего вы
бабы склочный народ. А ты не хочешь водки, так съешь салат.
Я так и сделала.
Уделав бутылку, мужики разговорились с хозяйкой, я молча
пила чай. Анька перебралась к Димке на колени, Пашка с тоской поглядывал на
меня, а я презрительно улыбалась.
— Порядочная очень? — неожиданно рассвирепела
Анька. — Не нравится тебе наша компания?
— Я вроде бы не высказываюсь, — улыбнулась я.
— Значит, так, Бес, спальня у меня одна, со своей
девкой будешь спать в кухне. Я тебя люблю, но эта стерва мне не нравится.
Стерву я пропустила мимо ушей, продолжая улыбаться.
— У тебя две комнаты, а со склоками повремените, —
ответил Пашка. — Нам сейчас не до ваших глупых разборок. Посерьезней дела
есть. Что просил, узнала?
— Конечно. — Анька с Димкиных коленей перебралась
обратно на стул и заговорила серьезно, умышленно меня игнорируя: — Значит, так.
Мент ваш за границу намылился, а вот в отпуск не собирался. Путевку, кстати, в
нашем турбюро заказывал, хотел отправиться в Германию, но в прошлый четверг все
переиграл.
— Насчет отпуска точно? — спросил Пашка.
— Ну… я Ольге звонила, она в отделе кадров проверила, по
графику в мае гулял, кто ж его сейчас отпустит?
— Умница.
— Это еще не все. Я на всякий случай девчонок
поспрашивала, кажется, обнаружила любопытные вещи. Еще один тип путевку
заказывал, тоже на четверг, и тоже в Германию, правда, маршрут другой. Ларионов
Сергей Викторович. Такой, говорят, красавчик, всех девок в бюро очаровал, и
тоже путевочка не понадобилась.
— Как ты додумалась расспросить про него? —
удивился Димка.
— Додумалась и попала в точку. Как видите, один брат
хотел свинтить за границу, и второй тоже, правда, отдельно от первого и под
чужой фамилией:
— Да, — то ли обрадовался, то ли опечалился
Пашка. — Выходит, красавчик Серега доверился братишке, а тому так
приглянулась идея, что он решил ее осуществить лично, правда, на свой лад…
Анна, тебе цены нет. Давай выпьем за это. Завтра вызнаем, кого мент в квартире
прячет, возьмем за жабры — и бабки наши.
— А как же Мальчик? — ахнула я.
— А Мальчик получит, что хотел: убийцу курьера.
— Но тот ведь расскажет, что вы у него ценности изъяли…
— Это вряд ли, — крякнул Димка и выпил водочки.
Я заерзала, а они еще выпили и через час так развеселились,
что мне буквально стало худо. Анька с Димкой вели себя совершенно неприлично, а
про Пашку и говорить нечего. Он не хотел оставить в покое мои коленки, лез
целоваться и говорил вслух вещи, от которых я краснела и не знала, куда деть
глаза. Остальным это казалось вполне естественным, так сказать, в рамках
застолья, а я уже всерьез собиралась въехать Пашке по физиономии и удалиться.
Точно угадав мои мысли, он поднялся, подхватил меня на руки
и пропыхтел с дурацким смешком:
— Димка, хватай свою и разбегаемся до утра.
«Разбежались» мы недалеко, хоть Анька и грозилась кухней, но
устроила нас в спальне. Я было собралась прочитать Пашке лекцию о
недопустимости такого вольного поведения, но минут через пять махнула рукой и
на него, и на поведение.
— В нашем расследовании наступает критический
момент, — заявил он. — Что сейчас самое важное?
— Скрепить союз, — вздохнула я.
В квартире стояла тишина, я полежала немного с открытыми
глазами, посмотрела на Пашку, тот спал, сунув голову под подушку, но и во сне
вроде бы ухмылялся. Я надела его рубашку и осторожно вышла. Дверь в комнату,
где вчера был пир горой, настежь открыта. Стол убрали, Анька с Димкой спали
обнявшись, нагишом и без одеяла, оно валялось на полу.
Поразившись человеческой невоспитанности, я прошмыгнула в
кухню, тщательно закрыла дверь и поставила на плиту чайник. Нашла кофе и сахар.
Чайник был большой и закипать никак не хотел. Поэтому я отправилась в ванную,
привела себя в порядок, с удовольствием посмотрела в зеркало и злорадно
подумала о хозяйке: «Чертова крашеная стерва», потом вспомнила про чайник и
вернулась в кухню. Крашеная стерва сидела около окна и курила.
— Доброе утро, — сказала я. — Извините, что я
здесь хозяйничаю…
— Чего ты выпендриваешься? — презрительно спросила
Анька. — Вижу я тебя, как облупленную. Фу-ты, нуты, а в Пашку вцепилась,
точно клещ.
— Не твое дело, — ответила я.
— Как же, не мое… Я Пашку с десяти лет знаю. Он мне все
равно что брат…
— Я и понятия не имела, что на братьев так пялят глаза.
— Я пялю? — ахнула Анька. — Ах ты, шлюха
бессовестная… намордник купи, строит из себя недотрогу, а орала всю ночь, точно
ее режут… Ох, как я таких ненавижу.
— Я не знала, что вы подслушиваете, надеялась, что
нашли себе дело по душе и вам не до нас. Но если востроглазый друг тебя не
осчастливил, так это ваши проблемы.
