— Вряд ли. У Альки, кроме меня, близких подруг не было.
— На это он и рассчитывает.
— Вот гад… а с виду приличный человек.
— Все они такие…
— Кто «они»? — удивилась я.
— Приличные эти. А вы, бабы-дуры, вечно на всякую
показуху ловитесь.
— Это не про меня. Я ловлюсь только на прекрасную душу.
Одна такая как раз сидит рядом.
Пашка хмыкнул, покосился на меня, после чего уставился на
дорогу молча, чем очень меня порадовал.
Мне требовалось подумать. В Пашкиных умозаключениях,
безусловно, что-то было. По крайней мере, многое стало ясным. Я-то считала, что
за мной охотятся убийцы Сережи, и терялась в догадках, потому что это глупо,
раз алмазы они не нашли. Теперь все встало на свои места. Миша и не думал меня
убивать, во всяком случае, сейчас. Убедившись в том, что алмазов в машине брата
нет, он логично заключил, что они могли быть в моей машине. Однако меня спутали
с Алькой, а ее «Ауди» с Витькиным «Фольксвагеном». Ничего там не нашли, и тогда
Миша появился у меня в роли несчастного родственника, с намерением узнать,
какое я ко всему этому имею отношение. То, что меня упорно кто-то пытался
прикончить, видимо, сильно его удивило: повод для этого был лишь у убийц
Сережи, то есть у него самого, а он-то точно знал, что на меня не покушался. Не
мог он предугадать, что Алька исчезнет и все так перепутается. Выходит, не
повезло ему.
— Мне кажется, что ты прав, — вслух сказала
я. — Очень похоже, что Самохин… в общем, Алька исчезла, а теперь он
заметает следы.
— Тут такое дело. Мальчишки, когда вошли в лес,
заметили еще одну машину, вроде бы ее в кустах прятали. Когда «Форд» Самохина
пролетел мимо, машина как будто поехала к деревне. Они не видели, но слышали:
шум удалялся в ту сторону. Тачка импортная, но какая точно, не разглядели, то
ли «Опель», то ли «Фольксваген».
— У Сережи был «Опель», — сказала я. — Но он
не мог прятаться здесь в это время, а потом оказаться на дороге из Нижнего.
— Теоретически мог. «Опель» — тачка скоростная, а
встретились вы с ним не так далеко от города. Здесь сорок километров, да там
пятьдесят, получается сущая ерунда. Хотя машина эта вполне может не иметь
никакого отношения к нашему делу. Кто-то ехал с бабой, свернул в кусты, потом
дальше отправился. Нормальная ситуация…
— Для тебя, конечно, — съязвила я.
— Я-то здесь при чем? — вытаращил он глаза.
— Ты у нас большой любитель приставать на дорогах к
женщинам.
— Я пока только к одной пристал и столько уже
натерпелся…
— Но ведь были и положительные стороны? —
забеспокоилась я.
— Были, — подумав, согласился он. — Иногда…
Хотя ты могла бы и побольше расстараться, чтоб, значит, создать настроение
мужчине и все такое, а я особого трудолюбия в тебе не вижу, сплошной эгоизм.
— Если ты не заткнешься, я расстараюсь и откушу тебе
ухо, — прошипела я.
— Надо спокойнее воспринимать критику, — скроил
мерзкую рожу Пашка.
Тут мы въехали в город, и он, слава богу, заткнулся.
— Что дальше? — задала я вопрос.
— Дальше ты сидишь в машине, нет, лучше ляг, чтоб тебя
не было видно, а я отправлюсь за необходимыми сведениями.
— Может, мне залезть на дерево?
— В городе на дереве ты будешь выглядеть странно, но
если хочешь…
— Куда ты пойдешь за сведениями? — решила я прекратить
глупую перепалку.
— К хорошему человеку. Пословицу слышала: «Не имей сто
рублей, а имей сто друзей»? А ты действительно ляг, заодно выспишься, я уйду
часа на два. Только сначала пожевать зайдем, у меня от игры в сыщиков жуткий
аппетит появился.
Мы заехали в кафе, то ли позавтракали, то ли пообедали,
потом Пашка ушел добывать сведения, а я по его совету уснула. Вернулся он не
через два часа, а ближе к вечеру. Я прочитала книжку, купленную в киоске,
оголодала и костила его на чем свет стоит, подозревая, что это очередная
идиотская шутка. Однако Пашка выглядел чрезвычайно серьезным.
— Самохин точно был на даче, один из охранников это
подтвердил. То есть не то, что был на даче, подтвердил, а то, что уезжал.
Отсутствовал час. Явился дерганый и сразу стал заботиться об алиби.
Соображаешь? Не хочется тебе это говорить, но он скорее всего любовницу
укокошил. Поскандалили, ну и под горячую руку… Такое сплошь и рядом. Потом,
конечно, перепугался…
— Подожди, ты говоришь, он отсутствовал час. Отсюда до
дачи минут двадцать пять езды, в городе полно светофоров — не разбежишься.
Двадцать пять плюс двадцать пять — пятьдесят минут. Когда они успели
поскандалить?
— А вот это мы выясним.
— Пусть в милиции выясняют.
— То, что парень дружку сказал, в ментовке он ни за что
не повторит. Ему еще здесь жить… Сейчас Самохин сказался больным, отправился на
свою дачу, тридцать километров от города. Поехали.
— Прямо вот так и поедем? — удивилась я.
— Прямо не получится, на даче наверняка есть охрана.
Все вопросы будем решать на месте.
Мне ничего не оставалось, как согласиться с ним.
Дача Самохина выглядела средневековым замком: круглая башня,
стрельчатые окна, красный кирпич. Забор и ворота соответствовали, не хватало
только рва и подъемного моста через него.
— Да, — присвистнул Пашка, а я покачала головой:
— Скажи на милость, зачем человеку такая дача? Осаду
выдерживать или он собирается в ней третью мировую войну пересидеть?
— Может, он в детстве любил «Айвенго»?
— А ты?
— Что я?
— Любил «Айвенго»?
— Само собой. Видаков тогда не было и ощущался большой
дефицит романтизма.
Я внимательно посмотрела на своего напарника, или кем он мне
там доводился. Пашка в ответ хмыкнул и сказал, впрочем, без обиды:
— Думаешь, я совсем дурак?
— Ты не производишь впечатление человека, который в
детстве читал «Айвенго».
— В свободную минутку я поведаю тебе о своей жизни,
это, я тебе скажу, такая штука… Ладно, обойдем крепость по кругу, может, чего
увидим.
Мы обошли и ничего не увидели, по крайней мере я. Пашка
вернулся к машине, достал из багажника бинокль и полез на дерево.
