— Со связанными руками спать еще кошмарнее. Я один раз
попробовал, так наутро, не поверишь, думал, рук лишился вовсе.
— Как ты можешь так поступать со мной? — начала я
канючить. — И это после того, как мы плодотворно скрепили наш союз. Где у
тебя совесть?
— Я ее дома прячу, вдруг свистнут, времена такие…
Он сел в моих ногах, посматривая на меня с большим
удовольствием, я горько плакала, глядя на свои лодыжки.
— Ты боишься, что я сбегу? — спросила я,
убедившись, что слезы на него не действуют.
— Конечно, — согласился он.
— Но мы же все решили… и скрепили. Как же можно идти на
опасное дело с человеком, которому не веришь? Твое недоверие для меня
оскорбительно и рождает сомнения в твоей собственной искренности. Ты понимаешь,
о чем я говорю? — сообразила спросить я.
— Понимаю: ты хочешь, чтобы я тебя развязал.
— Ну так развяжи, — начала я злиться.
— Тут такое дело… В принципе я тебе верю, но кое-какие
сомнения у меня все-таки остались.
— Тебе надо научиться доверять мне…
— Да я и сам так думаю… Вот если сейчас еще немного
скрепить наш союз, а потом крепить и крепить постоянно, то сомнения начнут
потихоньку исчезать. Ты как считаешь?
Я уставилась в его физиономию, силясь отгадать: издевается
он надо мной или вправду такой придурок?
— Если ты будешь меня привязывать, я сбегу просто из
принципа, — вздохнув, сказала я.
— Дай слово, что не удерешь, — ухмыльнулся он.
Я подумала и кивнула.
— Не удеру. Хоть ты и придурок, но мне нравишься.
— Я так и знал, — тоже кивнул он. — Только
без всяких глупостей: я уже был три раза женат и в четвертый мне совершенно не
хочется.
— На что ты мне нужен? — возмутилась я.
— Все так говорят… сначала, а потом спасу от вас нет.
Утром зазвонил будильник, последний раз он проделывал такое
полтора года назад, когда я еще ходила на работу, — подло будил по утрам в
самый неподходящий момент. Я вскочила, хлопнула по крышке и только после этого
сообразила, что уже давно нигде не работаю. Пашка на будильник не реагировал,
спал как убитый, сунув голову под подушку и вроде бы постанывал. Я с ехидством
подумала, что, крепя союз, он малость переусердствовал и теперь, кроме стонов,
ни на что не годен.
Повертев в руках будильник и силясь отгадать, с чего это он
решил зазвонить, я сунула его под подушку и осторожно прошла в ванную. После
минутного размышления, решила включить душ: если Пашку не поднял будильник,
можно не беспокоиться. Одевшись и приведя себя в порядок, я на цыпочках
вернулась в комнату, извлекла из-за ковра свои ценные вещи и сложила их в
сумку. И тут же затылком почувствовала настойчивый взгляд. Осторожно
повернулась и увидела, что Пашка одним глазом с любопытством наблюдает за мной
из-под подушки. Вот ведь гад… Сделав вид, что этого не замечаю, я отыскала
сумку побольше и из «темнушки», где у меня, за неимением шифоньера, лежит
одежда, собрала кое-что из самого необходимого. Потом прошла в кухню, заварила
две чашки кофе, поставила их на поднос и отправилась будить любимого.
— Паша, — пропела я ласково, садясь рядом и даже
поцеловала его в плечо для большей убедительности.
Он высунул голову из-под подушки и хитро прищурился.
— Кофе в постель? — спросил, продирая
глаза. — Это как раз то, что мне нравится в семейной жизни. Заметь:
единственное.
«Чтоб ты им подавился!» — мысленно пожелала я. Кофе мы
выпили, я включила приемник, желая получить заряд бодрости с самого утра, и
заявила с ласковой улыбкой:
— Завтрака не будет, холодильник пустой.
Пашка сел поудобнее, подтянул меня к себе и спросил с
ехидством:
— Сбежать хотела?
— Когда? — удивилась я.
— Сейчас. Я же видел, хотела.
— Если ты не можешь не думать обо мне гадости, давай
разойдемся по-хорошему. В конце концов, это обидно.
— Ладно, завари еще кофе.
Я убрела в кухню, слыша, как Пашка включил приемник на
полную громкость. Как раз играли старый рок-н-ролл. Вернувшись с кофе, я
замерла с открытым ртом: Пашка, в одних трусах, лихо вытанцовывал на моей
кровати. Надо признать, танцевал он классно. Я наблюдала за его выкрутасами с некоторой
завистью, поэтому, когда он махнул рукой, приглашая присоединиться, мысленно
чертыхнувшись, я запрыгнула на кровать. В общем, мы нашли ей еще одно
применение, раньше я и не знала, что на кроватях танцуют. Музыка кончилась, мы
рухнули на подушки, обнялись и попробовали отдышаться. Странно, но жизнь
почему-то радовала.
— Хорошо танцуешь, — заметила я. — Зачем тебе
карты? Ты мог бы зарабатывать танцами.
— До чего подлый мент, — покачал головой
Пашка. — Выдумать про меня такое. В карты мне везет, а за шулерство, между
прочим, морду бьют.
— Когда мы в первый раз встретились, она у тебя как раз
была разбита.
Он нахмурился и спросил:
— Не знаешь, почему мне так хочется врезать тебе?
— Знаю: потому что ты совершенно невоспитанный и
несдержанный тип.
— Скажи честно, свинтить хотела?
— Хотела.
— Чтобы поиски были плодотворными, мне надо думать о
деле, а не тебя пасти.
— Я не сбегу.
— Почему это вдруг? — заинтересовался он.
— Мне нравится, как ты танцуешь, — ответила я и
добавила серьезно: — А еще я хочу узнать, что случилось с Алькой.
Мы одевались, когда Пашке позвонили, он извлек из пиджака
свой сотовый, сказал: «Ну», — и стал слушать, глядя на меня с некоторой
суровостью, потом бросил: «Пока», — и продолжил меня разглядывать, играя
трубкой.
— Кто звонил? — проявила я любопытство.
— Дружок.
— Плохие новости?
— Попробуем жить с плохими новостями.
Мне это не очень понравилось.
— Наверное, мне надо идти в милицию, — минут через
пять сказала я.
— Накапать им, что их мент — убийца?
— Конечно.
