— За то, что выпила? — удивилась я.
— Нет, за то, что по башке меня треснула. Слушай, а кто
тебе обо мне рассказал?
— Мент этот, чтоб ему пусто было! Я вспомнила про
твоего глазастого дружка, он и говорит — это Свистун, а где Свистун — там его
подельник, ты то есть. Про наколку на плече спрашивал. Есть у тебя наколка?
— Есть, — поморщился он.
— Ну, вот… Я спросила, кто ты такой, а он ответил:
мелкий жулик и карточный шулер, и место тебе в тюрьме вроде бы уже подготовили…
— Вот гад! — с чувством произнес Пашка и сплюнул,
а я сурово одернула его:
— Оба хороши! Один врет на каждом шагу, другой грозится
головы лишить. Надо же, так не везет! — Я все это говорила, а сама
двигалась кругами, подбираясь к вожделенному ковру на стене. За неимением
мебели, я хранила за ковром свои ценные вещи, например, документы, которые
сейчас мне были очень нужны.
Пашка развалился на постели в полный рост, понаблюдал за
мной и заявил:
— Я тебе не верю, все ты врешь… и про алмазы тоже…
— Отвяжись, — махнула я рукой. — Тебе
ценности предлагают, а ты физиономию воротишь. Не хочешь, не надо…
Он поднялся, подошел, сгреб меня за шиворот и сказал:
— Поехали…
— Куда? — ахнула я.
— В ближайший лесок. Тут дело такое: ошибся мент, я не
мелкий жулик, я заметно подрос. А сейчас намерен разобраться с тобой за все
причиненные мне неприятности.
— Что ты мне голову морочишь? — пролепетала я без
всякой уверенности. — Я же тебе объясняла, совершенно я в твоих
неприятностях не виновата, это все трагическое стечение обстоятельств.
— Стечение или нет, а кто-то ответить за них должен.
— Это несправедливо. — Я попробовала вырваться, но
он очень ловко скрутил мне руки за спиной и дернул их вверх, я взвыла, на глаза
навернулись слезы, и валять дурака разом расхотелось. — Не надо, —
взмолилась я.
Хватку он ослабил, я смогла дышать и попробовала придумать,
чем бы таким интересным отвлечь его от опасных мыслей.
— Больно? — спросил он, с любопытством на меня
поглядывая.
— Больно, — сквозь слезы согласилась я.
— Это еще что… Вот я тебя сейчас привезу в одно тихое
местечко, и начнется настоящее веселье.
— Хочешь денег? — предложила я. — У меня есть
десять тысяч баксов. Не думаю, что твои неприятности стоят дороже.
Он вроде бы заинтересовался.
— Где деньги?
— У подруги. Я ей позвоню, и она привезет.
— Не пойдет, — покачал головой Пашка. — Эти
штучки мне известны, и я на них не куплюсь… Конечно, не огрей ты меня бутылкой,
я, может быть, согласился алмазы с тобой искать, но теперь тебе веры никакой…
— Почему? — испугалась я. — Бутылкой я тебя
огрела, потому что ты начал приставать. Я противница всякого насилия. И вдруг
меня привозят в какую-то баню… и вел ты себя очень скверно.
— Ты мне глазки строила и была совершенно не против,
это раз, вел я себя гостеприимно и просто предлагал скрепить союз, это два.
Союз в партнерстве — первое дело. А ты обманула мое доверие.
— Я больше не буду, — торопливо заверила я. —
Давай скрепим союз, только оставь в покое мою голову.
— Да? — спросил он с интересом и пошарил глазами
вокруг в поисках тяжелых предметов.
В моей дурацкой квартире ничего такого, чем можно огреть его
по голове, в настоящий момент не наблюдалось. Меня это огорчило, а Пашку
воодушевило на дальнейшие действия.
— Ладно, — сказал он. — Уговорила. Будем
крепить союз.
— Думаю, для начала нам нужно съездить на Алькину
дачу, — затараторила я. — Еще раз там все как следует осмотреть и
соседей поспрашивать: вдруг кто-нибудь ее видел.
— Сначала союз, — отрезал он сурово, ткнув пальцем
в сторону постели.
— Что, вот так сразу? — выпучила я глаза. — Я
так не могу, это не по-человечески, даже…
— На тебя не угодишь, — разозлился он. —
Короче, либо мы крепим союз, либо…
— Ладно, ладно, — забеспокоилась я и стала
стягивать платье, одумалась и попросила: — Отвернись.
— Еще чего? Нет уж, привыкай быть на глазах.
— Черт знает что такое, — злилась я, раздеваясь и
с томлением на него поглядывая.
Он подошел, обнял меня, потом отстранился, погрозил пальцем
и заявил:
— Не вздумай опять огреть меня чем-нибудь, тогда уж я
тебя точно убью…
После этого мы стали крепить союз. Судя по потраченному
времени и усилиям, он обещал быть нерушимым и вечным, как китайская стена.
В комнате стемнело, Пашка лежал, свесив с постели голову и
вроде бы спал. Поверить в такое счастье я сразу не могла и позвала осторожно:
— Пашка…
— У-у, — промычал он.
— Нас алмазы ждут.
— Подождут, — ответил он.
— Мы на дачу хотели.
— С утра поедем.
— А разве нам не опасно находиться в моей
квартире? — закинула я удочку.
— Не бери в голову, я с тобой, — пробубнил он.
— Тогда спокойной ночи. — Я повернулась к нему
спиной и задышала ровнее.
Он должен был решить, что я засыпаю. Вместо того чтобы
крепко уснуть, Пашка вдруг приподнялся и заглянул мне в лицо.
— Ты чего? — удивилась я.
— Думаю, надо принять меры безопасности.
— Замок проверить?
— Не-а. — Он встал, выдернул из своих брюк ремень
и подошел ко мне.
Я села, глядя на него с недоумением. Он извлек из-под одеяла
мои ноги, сделал из ремня петлю и стянул ее на моих лодыжках.
— Ты что? — испугалась я.
— Принимаю меры, — пояснил он, пристегивая ремень
к ножке кровати, причем таким подлым образом, что дотянуться до него я никак не
могла. От злости я заревела, глядя на свои беззащитные ноги.
— Я не могу спать в таком положении, — прошептала
я. — Я сплю, свернувшись калачиком, а так меня будут мучить кошмары. Лучше
свяжи мне руки.
