— Сейчас соображу… возле сберкассы на улице Ворошилова,
тут еще гастроном рядом…
— Я сейчас подъеду, — заверил он. — Не отходи
от телефона, если что, звони 02…
Я сползла на асфальт, прижалась спиной к шершавой стене дома
и заревела горше прежнего, так мне стало жалко себя.
Не успела я нареветься досыта, как из переулка вылетела
Мишина «девятка», а через секунду из нее выскочил он сам, при этом выглядел не
лучше меня: в шортах, какой-то немыслимой футболке с двумя жирафами на животе и
в комнатных тапках.
— Таня! — крикнул он и бросился ко мне, я
попробовала подняться ему навстречу, но не успела. Он подхватил меня, поднял и
прижал к себе. Я повисла на его шее, уткнулась носом в грудь и замерла в
абсолютном блаженстве. Даже в тапках на босу ногу, растрепанный и в жирафах,
Миша выглядел сокрушительно. Я еще немного поплакала, но особенно не
усердствовала: не хватало только, чтобы распухли глаза, и забеспокоилась, как я
выгляжу? Футболка меня не волновала, она сейчас, наоборот, очень даже кстати, а
вот лицо… А вдруг у меня синяк? И что там с прической, я же не видела себя в
зеркале…
Миша гладил мои волосы, прижимал все крепче и крепче и
несколько раз поцеловал в висок, видимо, машинально, но все равно было приятно.
— Господи, ты босиком, — сказал он тихо и добавил:
— Идем в машину.
Хоть он и сказал «идем», но не дал мне ступить и шагу,
подхватил на руки и отнес в машину. Между тем три с половиной метра пройти я
была в состоянии. Усадил рядом с собой и опять обнял. Я исправно дрожала,
всхлипывала и жалась к нему.
— Ты озябла… — забеспокоился он, пошарил глазами в
поисках куртки или пиджака, ничего не обнаружил и обнял меня крепче.
— Я не озябла, — покачала я головой. — Просто
испугалась. Меня на скамейке какие-то пьяницы нашли: ночевали по соседству.
— Сейчас мы приедем ко мне, ты успокоишься и все
расскажешь.
Я кивнула, сжалась в комок на переднем сиденье, а Миша завел
мотор, тревожно поглядывая на меня.
Через несколько минут мы тормозили возле его дома. Поднялись
на девятый этаж и вошли в квартиру, попутно выяснив, что Миша так спешил, что
забыл запереть дверь. Я сразу же отправилась в ванную, пустила воду погорячее и
блаженно вытянулась.
Крючка на двери не было, Миша легонько стукнул и вошел с
чашкой чая в руке. Охать и смущаться я не стала, тем более что в мыльной пене
разглядеть ничего невозможно, а над пеной возвышалась только моя голова.
— Выпей чаю, — предложил он, усаживаясь на край
ванны. — С лимоном… — и добавил тише: — Как ты?
«Великолепно», — хотелось ответить мне честно, но
женщине в беде говорить такое неразумно, и я, скромно потупив глазки, сказала,
пожав плечиком:
— Нормально…
— Вот и отлично. — Он наклонился, откинул волосы с
моего лба и осторожно коснулся его губами. Ночным придуркам следовало сказать
«спасибо», благодаря им наши отношения приняли ярко выраженный сексуальный
характер. — Возьми мой халат. Полотенце я сейчас принесу.
Миша вышел, я с улыбкой потянулась и немного подрыгала
ногой, сбивая пену.
Минут через двадцать мы сидели на кухне. Я куталась в Мишин
купальный халат, соорудив на голове тюрбан из полотенца, и была чрезвычайно
довольна, потому что успела разглядеть себя в зеркало. Никаких синяков, лицо
немного бледное и испуганное, но это ничуть его не портит, в Мишином пушистом
халате я выглядела очень эротично, а красный тюрбан шел мне необыкновенно. «Чем
у тебя голова занята?» — мысленно попробовала я устыдить себя и махнула на это
рукой, тоже мысленно. После чего выпила чашку кофе и рассказала о похищении.
Миша слушал внимательно, про свой кофе забыл, спросил:
— Ничего, если я закурю?
— Пожалуйста… — ответила я, и мы продолжили: я
рассказывать, а он внимательно слушать.
Теперь, на кухне, ночное происшествие не выглядело слишком
ужасным, и мне вдруг стало обидно. Поэтому я надула губы и тяжело вздохнула.
Миша посмотрел как-то странно, поерзал, отвел глаза и сказал виновато:
— Вчера так не хотелось оставлять тебя одну, точно
чувствовал… — Он опять отвел взгляд и спросил: — Они… тебя… все было, как ты
рассказываешь, или еще что-то?
Тут до меня дошло, что он имеет в виду, я густо покраснела и
отчаянно замотала головой, а Миша вздохнул с облегчением. Чтобы избавиться от
неожиданно возникшей неловкости, я резко сменила тему:
— Ты не мог бы съездить ко мне домой, привезти
одежду?.. Ой, а как ты в квартиру войдешь? — сообразила я. — Неужели
придется ехать к маме за ключом?
— В квартиру я войду, — заверил он. — Это не
проблема. Что тебе привезти?
Тут я затосковала: как объяснить что? То есть в каких
выражениях? Мы едва знакомы, а человек будет рыться в моем белье.
— Сейчас еще довольно рано, — пролепетала
я. — На улице почти никого. Может, ты дашь мне что-нибудь из своих вещей и
поедем вместе? Если честно, оставаться одной не хочется.
Миша выдал мне шорты и футболку, которая вполне могла сойти
за платье, если бы плечи не свисали к локтям, с шортами тоже были проблемы, я
рассердилась и даже топнула ногой. Ничего из Мишиной обуви мне подойти не
могло, и я осталась босой.
Тут в комнате появился сам хозяин, он успел побриться, переодеться
и выглядел так, что у меня засосало под ложечкой. Посмотрел на меня, поначалу
улыбнулся, а потом стал смеяться. Это показалось обидным, и я нахмурилась.
— Сколько тебе лет? — спросил он, когда ему
надоело смеяться.
Я хотела соврать, но вовремя опомнилась: скорее всего мой
возраст ему известен, к тому же врать некрасиво, и я сказала правду. Миша вроде
бы удивился.
— Надо же, а выглядишь выпускницей детского
сада, — хохотнул он.
— Грех смеяться над женщиной, когда она и так чувствует
себя бесконечно несчастной… — заметила я.
Миша подошел, обнял меня, после чего минут пять мы увлеченно
целовались. Руки его оказались под футболкой, а я забеспокоилась: хоть и был он
самым настоящим блондином, но это вовсе не означало, что… в общем, надо
выметаться отсюда.
— Едем, — прошептала я, — пока народ не
высыпал на улицы.
Я осталась в машине, а Миша поднялся в квартиру, пообещав,
что откроет замок. Вернулся он через пару минут.
— Открыл? — удивилась я.
— Дверь не заперта…
