Я чуть с ума не сошел от боли и разочарования. Места себе не находил, в офисе кидался на всех как цепной пес.
А потом Ника огорошила новостью о беременности.
Стояла бледная, как мел, дрожала будто от озноба.
Я сам чуть не терял сознание от понимания, что ребенок может быть мой…
Мой.
Мой ребенок и моя Ника.
Если только…
32
Стоя под горячими струями в роскошной ванной Макса, я никак не могла унять дрожь. Обхватила себя руками, чувствуя, как к горлу подступают рыдания. Господи, что же я наделала? Как теперь жить с этим грузом вины и стыда?
Совесть нещадно терзала меня, нашептывая, что я последняя тварь. Переспать с братом своего парня, едва расставшись с ним — разве так поступают порядочные девушки? Мама всегда учила меня беречь себя, не распыляться, верить в настоящую любовь. А я… Я просто омерзительна. Ещё и залетела, не пойми от кого. Самой противно.
Но с другой стороны, сердце упрямо повторяло: "Так правильно. Ты любишь Макса, всегда любила. Сколько раз ты мечтательно засматривалась на него украдкой. Вздрагивала, когда он случайно касался твоей руки. Краснела, подслушивая шепотки девчонок из отдела — все они сходили с ума по Максиму Игоревичу".
Зажмурившись, я попыталась отогнать непрошеные мысли. Ну да, смотрела. Любовалась. Может, даже тайно фантазировала о чем-то большем. Но это же не повод прыгать к нему в койку при первой возможности! Надо было держать себя в руках, помнить о приличиях. А теперь поздно. Я переступила черту, за которую нет возврата.
И ребенок… Тяжело опустившись на бортик, я невольно погладила плоский пока живот. Глубоко внутри я знала — он от Макса. Пусть мы предохранялись, пусть у меня был незащищенный секс с Лешей. Но интуиция твердила однозначно: я понесла в ту безумную ночь. Говорят, женщины всегда чувствуют такие вещи.
От этой мысли стало совсем тошно. Теперь мне точно не отвертеться, не сделать вид, что ничего не было. Макс ведь не дурак, быстро сложит два и два. И что тогда? Потребует женитьбы, а то и вовсе отберет ребенка? От такой перспективы меня пробил озноб.
Кое-как закутавшись в халат, я на негнущихся ногах прошлепала в комнату. Макс оставил мне на журнальном столике легкий завтрак и записку: "Уехал в офис, взял для тебя отгул. Нам нужно о многом поговорить. Я вернусь через пару часов. Отдыхай".
Отдыхай, как же! Меньше всего мне сейчас хотелось расслабляться в этой чужой, стерильно-роскошной квартире. Все здесь буквально кричало о достатке и высоком положении хозяина. Стильная дизайнерская мебель, новейшая техника, абстрактные картины на стенах. У Алекса и в помине такого не было. Мы ютились в обычной "двушке", донашивали вещи, по выходным ездили к родителям.
От сравнения двух братьев защемило сердце. Леша, конечно, тот ещё козел. Изменять мне с этой размалеванной Кристиной, строить из себя невесть что. Я до сих пор не могу поверить, что он так легко меня отпустил. Неужели наши отношения ничего для него не значили? А как же свадьба, о которой мы мечтали, дети, счастливое будущее?
Слезы покатились по щекам, и я со всхлипом упала на диван, комкая подушку. За что мне это? Почему все так несправедливо? Может, я чем-то разозлила бога, и он меня теперь наказывает?
Хотя, наверное, во всем виновата моя меркантильность. Ведь что греха таить — глядя на роскошь вокруг, я ловила себя на мысли, что с Максом не пропаду. Он выгодная партия, в отличие от бедолаги Лешки. С ним можно и ребенка растить, и в люди выйти. Да за ним любая будет как за каменной стеной!
С ужасом отогнав подобные мысли, я потерла виски. Господи, да что со мной не так? Ведь никогда не была продажной, никогда не ставила деньги во главу угла. И вот, стоило чуть-чуть пошатнуть моральным устоям — тут же сорвалась в пучину порока. Может, правильно мама говорила: "Береги себя, доча. Один неверный шаг — и ты пропала".
33
Первые дни в квартире Макса превратились для меня в настоящее испытание. С одной стороны, я чувствовала себя в безопасности рядом с ним — сильным, надежным, готовым на все ради моего спокойствия. Но с другой — его забота и внимание будто душили, вызывали смутное чувство вины.
Мы словно заново привыкали друг к другу, осторожно нащупывая границы дозволенного. Я ловила себя на том, что невольно замираю, когда Макс случайно касается моей руки, передавая чашку с чаем. Вздрагиваю, чувствуя его теплое дыхание над ухом, когда он заботливо набрасывает мне на плечи плед.
Каждый жест, каждый взгляд был наполнен едва уловимым напряжением, затаенной нежностью. Мы оба помнили ту безумную ночь, те ласки и стоны, что срывались с наших губ. Но теперь все стало слишком сложно и неоднозначно, чтобы позволить себе большее.
И Макс, и я старательно делали вид, что ничего не изменилось. Что мы просто друзья, и Волков лишь по-дружески предложил мне кров и поддержку. Вот только взгляды, которыми мы украдкой обменивались, говорили совсем о другом.
—Как ты себя чувствуешь?— участливо спрашивал Макс за завтраком, подливая мне апельсиновый сок.— Может, тебе чего-то хочется? Я схожу в магазин, ты только скажи.
—Н-нет, все в порядке,— смущенно улыбалась я, опуская глаза.— Не стоит так хлопотать, я и сама могу сходить. Спасибо, что приютил, но не нужно со мной возиться.
—Глупости!— решительно возражал Макс.— Какое возиться? Ты же моя… В смысле, ты сейчас в таком положении, тебе нельзя перенапрягаться. Доктор сказал, стрессы вредны для малыша. Так что сиди и не рыпайся, ясно?
Он смотрел на меня в упор, и от этого пристального, обжигающего взгляда у меня мурашки бежали по коже. Хотелось отвести глаза, спрятаться от невысказанного вопроса, что витал между нами. Вопроса, на который ни один из нас пока не знал ответа.
Так проходили дни, складываясь в странный, зыбкий узор новой реальности. Мы решали бытовые вопросы, строили планы, обсуждали мое будущее и будущее ребенка. Но ни разу не коснулись темы наших чувств, не позволили себе ничего лишнего.
Макс упрямо гнал от себя мысли о том, чтобы поцеловать меня на ночь. Прижать к себе, вдохнуть запах моих волос, навсегда впечатать в память нежный изгиб шеи. Понимал, что торопить события нельзя. Что я должна сама во всем разобраться, решить, чего хочу на самом деле.
А я украдкой любовалась точеным профилем Макса, завороженно следила за его руками, когда он готовил для меня очередной изысканный ужин. Сердце замирало от щемящей нежности, от болезненной мечты о несбыточном. Но страх и чувство вины не позволяли сделать шаг навстречу, поверить в реальность происходящего.
Однажды вечером мы засиделись допоздна за просмотром какого-то старого фильма. Я задремала, привалившись к плечу Макса, убаюканная мерным сюжетом и теплом его тела. Волков и сам не заметил, как начал осторожно поглаживать меня по волосам, перебирать шелковистые пряди.
