—Что ж, Ника, добро пожаловать,— выдохнул я, пожимая ее тонкую ладошку.— Начнете с понедельника. Мой секретарь введет вас в курс дела.
—Спасибо огромное!— просияла она, сверкнув белозубой улыбкой.— Вы не пожалеете, Максим Игоревич! Я вас не подведу.
Еще как пожалею, мысленно застонал я, глядя ей вслед. Каждый день видеть этот сладкий образ, слышать бархатный смех. И помнить, что нельзя, не моя. Это будет худшая пытка в моей жизни.
Следующие четыре года и правда превратились в ад. Днем я до хруста сжимал зубы, издевательски улыбался, встречая Нику в коридорах. Вечерами упивался виски так, что наутро мутило от запаха алкоголя. Лишь бы унять эту горькую, выворачивающую наизнанку тоску.
Я старался держать дистанцию, вести себя с ней подчеркнуто сухо и официально. Даже грубил порой, швырял на стол папки с отчетами.
—Переделать!— рявкал, краем глаза замечая, как обиженно дрожат ее губы.— Это несерьезно, Ника. Вы же взрослая девочка, пора научиться работать на совесть.
А сам до крови кусал щеки, едва за ней захлопывалась дверь. Так хотелось догнать, прижать к груди, зацеловать эти припухшие губы! Сказать, что она самая лучшая, талантливая, незаменимая. Что я просто боюсь потерять голову рядом с ней.
Но нельзя. Я загонял свои чувства в самый дальний угол, запирал на замок. Хоронил в работе и алкоголе несбыточные мечты.
Помню тот злосчастный корпоратив — мы тогда крупный контракт отхватили, гуляли с размахом. Водка лилась рекой, официанты разносили закуски.
А я пил и пил, не в силах оторвать взгляд от Ники в коротком красном платье. Она смеялась, очаровательно краснея от комплиментов коллег. А мне хотелось рвать и метать, пришибить каждого, кто смел коснуться ее руки.
В какой-то момент она вышла на балкон подышать. Я, шатаясь, двинулся следом, сам не зная зачем. Наверное, просто хотел побыть рядом, вдохнуть ее запах. Сладкий, дурманящий аромат духов и разгоряченной кожи.
—Ника…— хрипло выдохнул я, останавливаясь за ее спиной.— Вы сегодня особенно прекрасны.
Она вздрогнула, обернулась. В темных глазах плескалось удивление пополам с опаской.
—Максим Игоревич? Что вы здесь делаете?
А я уже почти не соображал. Меня тянуло к ней магнитом, сквозь алкогольный угар. Еще миг — и я бы коснулся этих манящих губ, сгреб хрупкое тело в охапку. Плевать на приличия, к черту запреты!
Но вовремя опомнился. Еле успел затормозить, когда уже тянулся к желанному лицу. Ника смотрела почти испуганно, явно не понимая, что на меня нашло.
—П-простите…— пробормотал я, отшатываясь.— Кажется, мне уже хватит на сегодня. Пойду домой, пожалуй.
И позорно сбежал, как последний трус. Только бы не выдать себя, не сболтнуть лишнего.
В другой раз мы готовились к выездной конференции, работали сутки напролет. Леша ныл, что мы совсем Нику загоняли, а я лишь отмахивался. Да, я специально взвалил на нее львиную долю подготовки. Мстительно наблюдал, как она выбивается из сил, осунувшись и похудев. Лишь бы не пялиться постоянно на точеную фигурку, лишь бы выкинуть из головы непристойные мысли.
За час до отъезда Леша все-таки утащил ее перекусить и освежиться. А я принялся раскладывать документы по папкам. Хотел сделать ей сюрприз, подготовить все для выступления.
Ника вернулась уже переодетая, благоухая свежестью. Торопливо щелкала мышкой, сверяя таблицы и графики. А я застыл столбом, как громом пораженный. Лицезрел ее точеную шейку, трогательно беззащитную в расстегнутом вороте блузки. Когда она склонилась над столом, упругие полушария будто сами скользнули в ладони. Мой рассудок просто отключился.
Наверное, я охнул или застонал, потому что Ника испуганно обернулась. Вытаращила на меня огромные глазищи, прижимая бумаги к груди.
—М-максим Игоревич, что это вы делаете?
Опомнившись, я отдернул руки как от огня. Пробормотал невнятные извинения, путаясь и краснея. Слава богу, Леша заглянул в эту минуту, разрядив обстановку.
Мы загрузились в такси и поехали в аэропорт, а я все никак не мог стряхнуть наваждение. Так и тянуло завалить Нику на заднее сиденье и зацеловать до потери пульса.
А как-то летом мы всем отделом выбрались на природу — шашлыки там, волейбол, все дела. Народ привез семьи, расстелил на полянке пледы. А Ника щеголяла в крошечных джинсовых шортиках и маечке, прозрачной насквозь. Дразнила всех мужиков своими прелестями, сама того не осознавая.
Я глаз не мог отвести от ее точеных ножек, гибкой спины с ямочками над поясницей. Следил как безумный за каждым движением, каждым жестом. И злился сам на себя — все ждал, когда Леша приедет, чтобы увезти свою девушку.
Но братец все не появлялся, а Ника резвилась как ни в чем не бывало. Смеялась, брызгалась водой, строила глазки нашим программистам. Парни так и вились вокруг, то и дело касаясь грациозных плеч.
В какой-то момент я не выдержал. Рывком поднялся, молча направился к воде. Нырнул с головой, загребая руками. Плыл от берега как заведенный, лишь бы мысли прогнать непотребные. Остыть, забыться, успокоить сходящее с ума сердце.
Я держался из последних сил все эти годы. Каждый день видеть Нику, говорить с ней, порой касаться невзначай. И знать, что она принадлежит Леше. Они столько времени вместе, у них все серьезно. Разве имею я право вмешиваться?
Но когда брат вдруг взял и бросил ее, у меня будто тормоза сорвало. Мозг понимал — нельзя, рано. Надо дать Нике время прийти в себя, оплакать разрушенные мечты. Не могла же она вот так сразу разлюбить, забыть своего парня.
Но сердце отчаянно верило — вдруг да получится? Вдруг оценит, разглядит, ответит взаимностью? Пусть не сразу, пусть через боль и слезы. Но я готов ждать сколько угодно.
А потом случилась та ночь в клубе. Увидев Нику в объятиях смазливого красавчика, я чуть с ума не сошел от ревности. В ушах стучало, в глазах темнело. Казалось, сейчас кровь закипит и хлынет через край.
Не отдавая себе отчета, я ринулся вперед. Рванул Нику на себя, заслоняя своим телом. Впечатал кулак в ухмыляющуюся физиономию наглеца. Дескать, руки прочь от моей женщины, понял?
Дальше все как в тумане. Я тащил Нику к машине, что-то бессвязно бормоча. Сердце колотилось где-то в горле, в голове шумело. Хотелось спрятать ее ото всех, закрыть своей широкой грудью. Оставить себе, только себе.
Привез к себе домой, уложил на разобранную постель. Гладил по волосам, бормотал нежности. Сам не заметил, как начал целовать — лицо, шею, приоткрытые губы. И Ника отвечала! Таяла, выгибаясь в моих руках. Впервые за эти годы по-настоящему была со мной.
Мы занимались любовью как безумные — яростно, жадно, до полного изнеможения. Будто наверстывали упущенное, впитывали друг друга. Я не верил своему счастью, боялся спугнуть это волшебное мгновение.
А утром Ника сбежала. Видно, одумалась спросонок, решила все забыть как страшный сон. Мол, нельзя так, с братом бывшего, по горячим следам. Люди не поймут, осудят.
