Прошло уже три недели с тех пор, как Алекс попал в больницу. Три чертовых недели, которые показались мне адом. Каждый день я приходила к нему, старалась ухаживать и поддерживать. Терпела его холодность, отстраненность. Ведь врачи говорили, что ему нужен покой и хороший уход.
Все это время я избегала Макса. Не могла видеть его, разговаривать с ним после всего, что между нами произошло. Стыд и вина жгли каленым железом, стоило вспомнить ту ночь, наши ласки и безумства.
Но теперь придется встретиться с ним лицом к лицу. Сказать правду, посмотреть в глаза. Господи, да я ведь даже не знаю, кто отец моего ребенка! Что, если это все-таки Макс? Как он отреагирует? Примет ли малыша, поможет мне?
Ладно, Ника, возьми себя в руки. Может, ты просто простудилась. Или нервы совсем расшалились из-за всех этих переживаний. Нельзя делать поспешных выводов. Мне нужно подтверждение, нужен тест.
Дрожащими руками открыла шкафчик, судорожно перебирая коробочки и пузырьки. Где же он, черт подери? У меня ведь точно был с прошлого раза! Когда тоже накрутила себя, напридумывала всякого, а потом вздохнула с облегчением.
Наконец, на самой верхней полке, за стопкой ароматических масел, нашла заветную упаковку. Руки ходили ходуном, пока я выковыривала тест из блистера. До боли закусила губы, пытаясь унять истерическую дрожь.
Механически проделала все нужные манипуляции, уставившись невидящим взглядом в одну точку. Сердце колотилось как сумасшедшее, во рту пересохло. Ну же, давай, глупая пластиковая палочка! Скажи, что я ошиблась. Что все это — лишь плод моего больного воображения.
Три минуты тянулись целую вечность. Я мерила шагами ванную, комкая в пальцах подол пижамной рубашки. В голове лихорадочно метались обрывки мыслей. Что я буду делать, если тест окажется положительным? Что скажу Максу? А Алексу? Смогу ли вообще смотреть им в глаза?
Я чувствовала, как меня затапливает волна паники. Липкий страх подкатывал к горлу тошнотворным комком. Тело будто налилось свинцом, кружилась голова. Я вцепилась в край раковины, пережидая приступ слабости.
Наконец, минуло положенное время. Трясущейся рукой взяла тест, зажмурившись от ужаса. Несколько секунд не решалась взглянуть, словно это могло что-то изменить. А потом, сделав глубокий вдох, распахнула глаза.
Две полоски. Яркие, отчетливые, не оставляющие сомнений. Я беременна.
Колени подогнулись, из груди вырвался сдавленный всхлип. Тест выпал из ослабевших пальцев, с сухим стуком ударившись о кафель. А я сползла на пол, обхватив голову руками.
Боже мой, что же мне делать? Как жить с этим дальше? Я ведь даже не знаю точно, кто отец ребенка! После той роковой ночи с Максом мое тело словно с цепи сорвалось. Гормоны бушевали, требуя разрядки.
Слезы текли по щекам, капали на коленки, оставляя мокрые пятна на ткани пижамы. Я раскачивалась из стороны в сторону, чувствуя, что схожу с ума. Всхлипывала, кусала губы, пытаясь сдержать рвущуюся наружу истерику.
Надо что-то делать. Надо решить, как поступить. Но внутри царила такая пустота и безнадега, что хотелось только забиться в угол и выть раненым зверем. Почему все так? За что мне эти испытания?
Но я не могла позволить себе раскиснуть. Сейчас от моих действий зависело слишком многое. Малыш под сердцем, его судьба и будущее. И наплевать, кто его зачал! Я уже люблю это крохотное существо внутри себя. Я должна быть сильной. Ради него.
Утерев слезы, поднялась на ноги. Спрятала тест в ящик и тщательно умылась. Прохладная вода немного привела меня в чувство. Так, а теперь надо собраться. Обдумать сложившееся положение и решить, что делать дальше.
В голове хаотично метались мысли. Кто отец моего ребенка? Как много времени прошло после ночи с Максом? А после последней близости с Алексом перед аварией? Я пыталась подсчитать в уме даты, но цифры путались и ускользали.
Ну же, Ника, думай! В конце концов, я все равно узнаю правду. Когда придет время, я сделаю тест на отцовство. А пока надо решить, говорить ли Максу и Леше. И если да, то как?
Скрыть беременность все равно не получится. Через пару месяцев живот станет заметен. Коллеги начнут перешептываться, строить догадки. А Макс? Он слишком умен и проницателен. Наверняка сразу поймет, что со мной что-то не так.
При мысли о Максе сердце болезненно сжалось. Я до сих пор не могла забыть нашу ночь, его ласки и обжигающий взгляд. Как представлю его реакцию на новость о беременности — так сразу мурашки по коже и дрожь в коленях.
А Леша? Он же с ума сойдет от ревности и злости! Устроит безобразный скандал, обвинит меня во всех смертных грехах. Еще, чего доброго, решит, что я нарочно залетела, чтобы его удержать. Нет уж, увольте! Такого «счастья» мне даром не надо.
Я положила руку на еще плоский живот. Погладила его, едва касаясь.
Как же ты не вовремя, малыш…
Что же делать?
30
Всю дорогу до больницы я не находила себе места. Сердце бешено колотилось, ладони потели от волнения. Как сказать Леше о беременности? Как объяснить, что это его ребенок? Поверит ли он мне после всех наших ссор и недомолвок?
Поднимаясь по ступенькам, я мысленно репетировала речь. Главное — говорить уверенно и спокойно. Ведь Алекс пока не знает о том, что было у нас с Максом. И если я сама не проколюсь, то и повода для сомнений у него не будет.
Я уже подходила к палате, когда вдруг увидела знакомый силуэт, маячащий в дверном проеме. Макс! Он что, тоже приехал к Леше? Вот черт, только его мне сейчас не хватало!
Резко затормозив, я в панике заозиралась по сторонам. Может, удастся проскользнуть незамеченной? Сделать вид, что ошиблась этажом или палатой? Но Макс уже заметил меня. Окликнул, нахмурившись:
—Ника? Ты что здесь делаешь?
Сглотнув вставший в горле ком, заставила себя улыбнуться. Вышло кривовато и неестественно, но лучше, чем ничего.
—Приехала к Леше. Хотела поговорить с ним кое о чем важном. Наедине.
Я особо выделила последнее слово, надеясь, что до Макса дойдет намек. Не тут-то было! Волков лишь нетерпеливо дернул плечом.
—Ну так пойдем. Не стой на пороге, Леша давно тебя ждет.
И прежде чем я успела возразить, Макс уже втащил меня в палату. Леша полусидел на кровати, откинувшись на подушки. Выглядел он уже лучше, чем вчера — щеки порозовели, синяки и ссадины почти сошли.
—Ника?— удивленно приподнял он брови.— Что-то случилось?
Он был прав. Обычно я заезжала к нему по вечерам, после работы. А сейчас был разгар дня. Но мне было плевать. Сегодня я должна поговорить с Алексом. Сказать ему о нашем ребенке.
—Привет,— выдавила я, подходя ближе. Села на край кровати, не решаясь взять Лешу за руку. После всего случившегося мы были как чужие, и былая близость казалась непозволительной роскошью.— Как ты себя чувствуешь?
