Несколько раз глубоко вздохнув, отлепляюсь от двери. На подгибающихся ногах бреду в приемную босса, чувствуя, как колотится сердце где-то в горле. Не хочу этого делать. Ужасно боюсь разговора с Максом. Но выбора нет — сама себя загнала в этот тупик. Сама и расхлебывать.
Замерев на пороге его кабинета, нерешительно мнусь, комкая в пальцах край блузки. Собираюсь с духом, набираю в грудь побольше воздуха. Ну же, Ника, не трусь! Чего тянуть и откладывать неизбежное? Сейчас или никогда.
Постучав для приличия, решительно распахиваю дверь. Вхожу в кабинет, стараясь принять независимый и невозмутимый вид. Макс поднимает на меня холодный, бесстрастный взгляд. И меня словно обдает ледяной волной.
—Вызывали, Максим Игоревич?— цежу сквозь зубы, остановившись посреди кабинета. Смотрю куда угодно, только не на него самого.
—Ника, присядь,— так же безэмоционально откликается он, кивая на стул для посетителей.— Разговор есть.
Опускаюсь на краешек сиденья, небрежно закидываю ногу на ногу. Руки скрещиваю на груди. Делаю вид, что мне скучно и неинтересно. Хотя внутри все трепещет, сжимается от напряжения.
—Я слушаю. Чем обязана вниманию босса?— ухмыляюсь краешком губ.— Или вы меня просто так вызвали, на ковер для профилактики? Прогулов-опозданий ведь пока не заслужила.
Макс морщится, как от зубной боли. Какое-то время молча меряет меня тяжелым взглядом, постукивая ручкой по столу. Потом со вздохом отодвигает бумаги и откидывается на спинку кресла.
—Ника, давай начистоту,— устало произносит он.— Что между нами вчера произошло — ошибка. Слабость, помутнение рассудка. Тебе было плохо, ты расстроена разрывом с Лешкой. А я… Воспользовался ситуацией. По-скотски поступил, признаю. Не должен был набрасываться на тебя сразу после расставания с братом.
У меня брови ползут на лоб от удивления. Чего-чего, а покаяний и извинений я точно не ожидала. Тем более таких — с видом великомученика, изнывающего под грузом вины. И почему в его устах все случившееся между нами кажется таким мерзким и недостойным?
—Ну, знаете, Максим Игоревич,— начинаю язвительно, не удержавшись.— Можно подумать, вы меня чуть ли не силой в свою постель затащили. А я, бедная овечка, сопротивлялась до последнего, отчаянно блея и упираясь копытцами. Что-то не припомню такого.
По скулам Макса ходят желваки, глаза полыхают синим пламенем. Вижу, как он внутренне закипает, борясь с желанием повысить на меня голос. Но каким-то чудом сдерживается, продолжая говорить прежним ровным, бесцветным тоном:
—Ника, пойми. То, что случилось — ничего не значит. Просто секс, ни к чему не обязывающий. Не стоит искать в этом глубокий смысл. Я… Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.
Его слова бьют под дых, выбивают воздух из легких. Это еще что за новости? Он меня, никак, динамит? После страстных признаний, после всех его красивых слов о любви с первого взгляда? Охренеть, вот это поворот!
—Спасибо, что просветили,— цежу сквозь зубы, чувствуя, как щеки заливает злым румянцем.— А то я уж губу раскатала, замуж собралась. Колечко ждала и цветы у подъезда.
Глаза Макса сужаются, на скулах ходят желваки. Вижу, что задела его побольнее укуса осы. Но мне плевать. Обидно до слез, стыдно до жути. Хочется вскочить, хлопнуть дверью и сбежать куда глаза глядят. Только бы больше никогда не видеть этого ублюдка!
—Ника, не передергивай,— устало откликается он.— Я не это имел в виду. Просто… Просто нам не стоит все усложнять. То, что произошло — досадное недоразумение, и его лучше поскорее забыть. Ради твоего же блага.
Забыть, значит? Ну-ну. Конечно, чего проще — переспать с девушкой, а потом сделать вид, что ничего не было. Великолепно, Максим Игоревич! Просто образец мужского благородства и порядочности.
17
—Что ж, я поняла вас,— сухо роняю, поднимаясь со стула.— Считайте, уже забыла. Больше этот инцидент не повторится, не волнуйтесь. И на работе никак не отразится, будьте уверены.
С этими словами разворачиваюсь на каблуках и решительно шагаю к двери. Плевать, что не забрала телефон. Плевать, что не услышала от Макса ничего толкового. Сейчас меня волнует лишь одно — поскорее убраться из этого чертового кабинета. Сбежать от собственного стыда, обиды и горечи.
—Ника, подожди!— окликает Волков, когда я уже берусь за ручку двери.— Постой, не уходи. Дослушай меня, пожалуйста.
Медленно оборачиваюсь, смеряя его ледяным взглядом. Так я тебе и поверила, ага. Опять будешь вешать лапшу про ошибки молодости и секс по дружбе? Нашел дуру!
—Если вы хотели отчитать меня за прогул, то не стоит,— цежу сквозь зубы.— Такого больше не повторится. А если пытаетесь в очередной раз прочистить мне мозги и призвать к совести — увольте. Не маленькая уже, как-нибудь разберусь.
—Да при чем тут работа, Ника?— раздраженно обрывает он, взмахнув рукой.— Я о другом толкую. О нас. О том, что мы не должны рушить твои отношения с Лешей из-за одной ошибки. Из-за моей минутной слабости.
Ловлю себя на том, что слушаю его, приоткрыв рот. Не понимаю… Он сейчас что, пытается таким образом свести меня с Алексом? Отговаривает от дальнейших отношений с собой? Типа, эй, Ника, проехали, забудь, я тебе не пара?
Обида захлестывает горькой волной. Ну конечно, как же я сразу не сообразила! Максу сейчас невыгодно ссориться с братом. Не с руки выяснять, кто из них мне дороже. Ведь тогда одному точно придется отойти в сторону. Уступить, признать поражение.
А Волков-старший, похоже, не готов к такому повороту. Не уверен в моих чувствах, не хочет рисковать. Предпочитает смолчать, затаиться. Чтобы не потерять ни брата, ни бизнес. Ведь если Алекс узнает про нашу интрижку — быть беде. Тут уж никакие родственные связи не спасут.
От осознания масштаба его лицемерия и трусости мутит. Ну надо же, какой расчетливый, оказывается, наш Максим Игоревич! Любит он меня, как же. Держи карман шире! Небось, просто затащил в койку по пьяни, а теперь в кусты. Типичный мудак, ничего нового.
—Знаете что, Макс?— выплевываю, скрестив руки на груди. Смотрю на него в упор, глаза в глаза.— Идите вы к черту со своими нравоучениями. Сами разберемся как-нибудь — я, Леша и моя совесть. А вам лучше вообще не лезть в наши отношения. Забудьте о том, что было. Считайте, ничего и не было.
С этими словами вылетаю за дверь, хлопнув ею так, что стекла жалобно дребезжат. В груди клокочет от гнева и обиды, в ушах стоит звон. Даже не помню, как добираюсь до своего отдела, плюхаюсь за рабочий стол. Уставившись невидящим взглядом в монитор, пытаюсь успокоиться и привести мысли в порядок.
Ну и ладно. Ну и пусть. Пусть Макс и дальше строит из себя невинную овечку, сваливая всю вину на меня. Пусть делает вид, что между нами ничего не было. Подумаешь, великая потеря! Не очень-то и хотелось, ага.
Я тоже молодец, конечно. Повелась на его красивые слова, позволила затащить в койку. А потом сбежала с утра пораньше, даже не потрудившись объясниться. Эх, дура ты, Ника! Разве можно верить мужикам? Особенно таким, как Волков. Гладко стелет, да жестко спать.
