Йозэль от внезапной нападки аж глаза под лентой открыл. На деле его отношение к религии не меняло в сложившейся ситуации ничего — он по-прежнему был «несчастным калекой, которому требовалась помощь». Но подыграв однажды, останавливаться было уже нельзя. Роль стоило отыграть до конца, дабы не привлекать к себе лишнего внимания.
—Вы правы,— он вновь смиренно склонил голову,— я не монах. Монахам пристало проводить жизнь вдали от мирской суеты, вознося молитвы своим богам. Я же простой адепт, путешествующий в поисках просветления,— Берни тут же замолчал и что-то буркнул себе под нос, а Ясмин, якобы со знанием дела, согласно замычал и ткнул товарища в бок.— А теперь, с вашего позволения, я бы хотел пройти внутрь. Уже довольно холодно, а мои одежды совсем не пригодны для такой погоды.
Йозэль развернулся туда, где, как ему казалось, должен был находиться вход, но рука его нелепо рассекла пустоту. В следующую же секунду Ясмин распахнул дверь и легонько подтолкнул парня в нужном направлении, не забыв предупредить о порожке. Парень благодарно кивнул и с удовольствием окунулся в тепло помещения, вопреки ожиданиям даже близко не похожее на «Розу». Йозэль затормозил у входа, почувствовав тонкий аромат парфюма, смешивавшийся с запахом травяного настоя. Ни еды, ни алкоголя, ни шумных посетителей. Лишь чайная чашка легонько звякнула о блюдце, отодвинулся, заскрежетав по полу, стул, и приятный женский голос огласил:
—Добро пожаловать в гостиный дом «Врата в осень»! Мы всегда рады новым гостям! Чем я могу вам помочь?
Стражник вновь подхватил Йозэля под руку и довел его до невысокой стойки, из-за которой поднялась управительница. Парень тут же склонил голову, приветствуя женщину, и стал неловко ощупывать себя в поисках кошеля.
—Молодой священник,— склонившись к управительнице, прошептал Ясмин,— слеп как крот. Скажите, дорогая,— добавил он в тон немного игривости,— могут ли два стража порядка передать его в ваши заботливые руки?
Йозэль незаметно фыркнул, но продолжил копаться в складках ткани, будто ничего и не слышал. На самом деле парень прекрасно помнил, где находился кошель с его гонораром, но светить золотом «адепт, ищущий просветления» не собирался — вопросов много возникнет да и неизвестно, во сколько ему обойдется лечение. Однако, чем дольше Ясмин говорил с управительницей, едва сохранявшей самообладание, выслушивая топорные комплименты, тем сильнее укоренялась в голове мысль, что это далеко не дешевая гостиница. О чем только думал этот стражник, приводя его сюда?! Решил покрасоваться перед барышней? Чудно! Вот только что теперь с оплатой делать?
—Комната на первом этаже будет стоит десять серебряных монет за сутки,— спокойно и доброжелательно произнесла управительница.
Десять серебряных?! Они, что, в гостинице на центральной площади? Откуда такие расценки? Йозэль откровенно запаниковал, и всякие остатки благородства слетели, позволив проскользнуть в голову не слишком благонравной идее. Чуть подрагивающими руками он достал свой кошелек, в котором отродясь не водилось столько серебра, и со скорбной миной протянул его управительнице.
—Скажите, госпожа, хватит ли здесь денег хотя бы на ночь. Эти добрые господа и так потратили на меня слишком много времени, мне не хотелось бы беспокоить их еще.
В холе гостиницы повисло неловкое молчание. Женщина, жаждавшая поскорее вытурить приставучего стражника, даже не сразу обратила внимание на гостя, которого тот привел. В смешанных чувствах стражники переглядывались с управительницей, пока Йозэль продолжал стоять, склонив голову и вытянув кошель на обеих руках, и мысленно проклинал их медлительность. Наконец, тряпичный мешочек подняли с его ладоней. Скудные запасы меди и серебра зазвенели в руках управительницы, когда та вновь надолго замолчала.
—Д-да,— голос ее заметно дрогнул: денег совершенно точно не хватало, но выставить слепого юношу на улицу просто рука не поднималась.— Подождите немного, я запишу вас и покажу комнату.
Раздались удаляющиеся шаги женщины. Ясмин грузно проследовал за ней
—Сколько не хватает?— шепотом спросил он.— Давайте, я доплачу, раз уж сам притащил его к вам.
—Играйте в благородство в другом месте, Ясмин,— так же шепотом ответила управительница.— Вы мне нисколько не интересны, и я бы предпочла, чтобы вы в принципе перестали приводить ко мне… кого бы то ни было!
Ясмин тяжко вздохнул и отошел. Об столешницу ударилась россыпь монет.
—Что ж, господин адепт, бывайте!— радостно произнес он, будто никакого разговора за стойкой и в помине не было.— Может, напоследок скажите какое напутствие, до которого просветились?
Йозэль чуть пошатнулся под тяжестью чужой руки и повернулся к стражникам лицом. Он ненадолго замолчал, будто вглядываясь в собеседника. Пару минут он стоял с самым одухотворенным лицом, внутри кипя и содрогаясь от ужаса. Напутствие? Какое еще напутствие?! Может, еще благословить на любовь да богатства? Вся жизнь проносилась в сознании Йозэля, но в ней не было никаких бесценных знаний, которые он мог бы поведать Ясмину. Вдруг, когда паника в душе Йозэля перешла все мыслимые границы и грозила вот-вот сорвать с него всю маскировку, в груди словно что-то шевельнулось, и губы против воли произнесли:
—Не стоит бездумно доверять тому, что видишь. Часто за самым благородным ликом стоят недобрые намерения,— он сказал это и осекся, едва удержавшись от того, чтобы закрыть рот ладонями, но, кажется, стражник не понял, что Йозэль говорил о себе.
Он лишь сдержанно поблагодарил за "мудрость" и вышел за дверь, за которой уже его напарник с подозрением произнес:
—А не тот ли это "благой лик", о котором судачит гильдия воров?
—Не говори глупостей! Разве может слепец быть тем мошенником? И хватит всюду приплетать эту «гильдию». Будто бы воры стали объединяться!
—Держи глаза шире, и поймешь, что это никакие не сказки, Яс,— фыркнул Берни.— Ладно, смотри сам, но если это он и есть — меня тут не было, я ничего не знаю!
Облегченно выдохнув, Йозэль подошел вплотную к стойке, где женщина делала вид, что что-то записывает. Парень быстро сообразил, что, задумавшись, женщина малость забыла о его присутствии, и несколько раз кашлянул.
—Они уже ушли,— с улыбкой произнес он.— Можете перестать претворяться.
—Как вы?..
—Вы не спросили моего имени, чтобы записать его в книгу учета.
Женщина тяжело вздохнула и опустилась на стул. Единственная встреча выжала из нее все соки, и даже Йозэлю захотелось сочувствующе похлопать ее по плечу.
—Я приношу свои извинения за это… недоразумение,— голос ее быстро выправился, возвращаясь к первоначальному спокойствию, хотя ни о каком радушии речи уже не шло и в тоне то и дело мелькала нервозность.— Это личное, прошу вас не придавать услышанному какого-либо значения,— тонкие мягкие ладони вдруг коснулись его собственной руки и вложили в нее кошель, нисколько не полегчавший.— Возьмите назад. За вас заплатили,— пояснила женщина и сгребла серебро со стойки.
