Не успел Возгар всерьез обдумать идею привязывания жены к мачте неразрывными узами, как от причала Бережного стада отделилась лодчонка и споро направилась навстречу челну. Лучник пригляделся к гребцу — такой шириной плеч на всю Вельрику могли похвастаться только двое, и старший из них сидел сейчас на веслах подле Мошки.
—Берген!— заорал наемник во все горло, приветствуя старого друга. С лодки махнули и будто прибавили ход.
Светловолосый богатырь приплыл не один. Знахарка Видана, с наспех заплетенной косой в простом без излишеств фартуке, поверх нижнего платья, шустро перебралась на борт и, не удостоив мужчин даже приветственным словом тут же подбежала к Яре:
—Сколько вдохов меж схватками успеваешь сделать?— ощупывая живот, деловито поинтересовалась женщина.
—Четыре,— ответила рыжая и ойкнула,— ай нет, уже три!
—Повторяй за мной,— Видана принялась быстро и коротко втягивать ноздрями воздух и с шумным присвистом выдыхать ртом.— А вы гребите шустрее, злыдни нерадивые!
—Да гребем мы, гребем,— примирительно пробасил Тур, а Берген, закрепив лодку пеньковым канатом к корме, так же подсел к кормчему на весла. Ведунья меж тем раздавала указания:
—Как причалим, ты,— короткий кивок Возгару,— несешь ее в баню.
—Ты, Берг, воды колодезной пару лоханей туда же волоки.
—Боишься, что полыхнет?— не сдержался Мошка, но тут же осекся, получив подзатыльник от Тура и гневный взгляд Виданы.
—Вот ты, язык за зубами держишь и о том, что здесь видел и слышал никому не трындишь. Узнаю, прокляну,— сообщила знахарка и бросила кормчему,— твоих людей тоже касается. Одно лишнее слово и такая на язык чесотка нападет, что сосновую кору вылизывать до крови будете, а все зуд не уймете. А коль жестами приспичит секрет выдать, заставлю ладони в кровь об уд стереть — пока либо одни до костей не сотрутся, либо другой до боба не уменьшится. Ясно?!
Старый моряк коротко кивнул — знал, что связываться с ведьмами себе дороже.
—А ты, ярл, в Бережном не задерживайся. Без тебя стольный град займется огнем — хуже нет беды, чем пора безвластия.
—Увидала что?— воевода выгнул бровь.
—Ни волхвом, ни провидицей быть не надо, чтоб понять к чему смерть Крезова Вельрику приведет. Да и сам ты знаешь то получше меня.
Челн ткнулся носом в мостки. Возгар, подхватив жену, спрыгнул на пристань и побежал с ней на руках к стоящей на берегу бане. Яра вздрагивала в руках, горячая на ощупь, точно выхваченный из растопленной печи уголек.
—Горисветом его назови,— вдруг прошептала на ухо, опаляя жарким дыханием.— В честь предков наших, двух павших друзей-ящеров Горыча и Светозара.
—Назову. Мы назовем,— прошептал Возгар в медные пряди, прилипшие к влажному в испарине лбу.— В вас — душа моя, оттого никуда теперь не денешься, ни на этом свете, ни на каком другом. Поняла меня, ящерка моя огненная?
—Поняла, муж мой — черный дракон…
Не в силах боле терпеть боль, застонала, выгнулась дугой, вцепилась в плечи уже не ногтями — когтями острыми. Стиснул зубы Возгар, да лишь крепче прижав к себе, шаг ускорил, чтоб вскоре с рук на руки передать суженную Брите, встречающей у дверей мыльни.
—Мне с ней идти, помочь чем?— воин замер на пороге, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь в таинство родов заглядывать.
—Брысь отсель,— каркнула одноглазая старуха, да со скрежещущим смешком добавила,— помог уж дите заделать, дальше не мужская забота. То, что баба вынесет, ни один из вас и представить не сможет, богатыри!
Не успел Возгар возразить дерзкой карге, как ладонь Виданы мягко, но настойчиво легла на его плечо.
—Все верно идет свои чередом, тебе только ждать осталось,— и дверь бани закрылась, отделяя загадочный, нарождающийся новый мир от устоев привычного.
Ноги сами собой подкосились, опуская воина на ступени крыльца. Тут же рядом с другом опустился Берген, одобряюще хлопнув товарища по спине, да хмыкнув в поддержку, а по другую сторону кряхтя устроился Зимич, исподволь заглядывая Возгару в лицо, но не решаясь завести беседу.
Так сидели они бок о бок, понимая друг друга без слов и не ведая времени, пока громкий младенческий крик не разрезал тишину дня.
—Человек?— подскочил Возгар, потаенно до последнего боящийся, что родится крылатый ящер.
—Не, кот навроде мяучит,— усмехнулся в бороду домовик и тут же получил укоризненный взгляд от всегда сдержанного Бергена.
—Человек,— подтвердила Видана, выходя на крыльцо и вытирая окровавленные руки льняной тряпицей.
Ставший отцом воин улыбнулся, а ведунья лишь задумчиво покачала головой:
—Видно, нет у мира больше нужды в драконах.
* * *
Ярл Тур не дождался пока разродиться Яра, лишь условился с Бергеном о встрече в «Драконьем брюшке» как все разрешится. Молчаливый, надежный как скала богатырь, с первого взгляда приглянулся воеводе. Такой и в бою спину прикроет, и дружину за собой поведет. Понимал ярл, что подвиги ратные для него отходят в минувшие времена и все чаще мыслями был не с вэрингами. Вот только Яра с ее неудержимым пламенем нарушила планы Тура и тайным хотейкам на взлете крылья подрезала.
Невеселую думу думал Ярл, держа путь по Великому тропу на Бабийхолм. Рудный вэринг и Мошка — все, кто остался от некогда большой дружины, держались чуть позади и разговорами не докучали, чуяли, что не до них. По всему выходило, что рано теперь на покой. Худа ли хороша была власть Креза над Вельрикой, а все ж держала она в узде и злыдней с полукровками и кой-какой порядок в торговых да рабочих дворах давала. А сейчас, как прознают о кончине правителя, и седьмицы не пройдет — подтянутся к границам неприятели. Даром, что величавший себя Великим успел за короткую жизнь изрядно насолить соседям: на юге стада чужие данью обложил, как исконные земли, на востоке стену выстроил, вынуждая караваны в обход идти, да по пути от товаров избавляться, а вглубь Фьорда и сам ярл Тур в поисках Авадали не единожды ходил. И походы те мирным плаваньем разве что хоромные летописцы назвать могли. А про чащобы и топи Туру даже думать не хотелось. Но сами собой всплывали из памяти виденные бесчинства выродков и полукровок, разоренные дома, растерзанный люд и девчушка в задранном сарафанчике — его Рёна.
Именно «моей» и никак иначе привык ярл про себя называть бойкую молодуху в этот краткий поход. Не шла из мыслей и грез хозяйка «Драконьего брюшка». Снилась пышногрудая, ласковая, податливая, охочая до любви; и тогда немолодой уже воин вскакивал поутру возбужденный, радостный, что юнец, впервые радости плотские вкусивший. Да и в течение дня то и дело вспоминалась ему то Рёнина улыбка, то заливистый смех, то замечал какой ухват ее в чужих делах иль жестах. Тогда невольно туманился взгляд Тура, а ладонь сама собой разглаживала старый, сбереженный алый плащ, весь в штопках и заплатах и оттого еще более дорогой сердцу. Знал ярл, что надобно сделать, куда идти и что сказать. Понимал, какое решение на его плечи возложили три Доли, но на подходе к Бабийхолму свернул с широкой дороги, что к Крезову холму вела, и направил коня на окраину. Постовые вэринги, стоящие у въездных ворот признали богатырскую мощь воеводы, окликнули:
