Сквозь прореху шатра шагнула высокая фигура с длинными как ветви руками, сжимая в сучковатых пальцам обломки кантеле. Под окинутым пологом на голой земле без движенья лежало тело Скёль, а над ним склонилась черная фигура — не человек, не животное, о четырех лапах, но будто с женским лицом. Костер вспыхнул ярче и в свете его существо обернулось. С длинных клыков, обнаженных хищным оскалом, капала кровь. Черным огнем горели подведенные сурьмой глаза.
Эспиль, неудавшаяся полюбовница, смотрела прямо на Возгара и облизывала алые губы не по-людски длинным языком.
5.Меж навий и злыдней
—Навье племя!— лучник сжал в кулаке черный драконий коготь амулета. Горячий, точно уголь, выхваченный из костра! Жар от него не жег — впитывался в ладонь, тек по жилам, согревая, бодря, делая окружный мир ярче, а движения воина быстрее.
Эспиль уже вскинулась с четырех лап, обретая на глазах человечий облик, скрывая гладкий мех под бледной кожей, слепя наготой, жуткой своей притягательной красой. Ночная тьма, смотрящая из подведенных сурьмой глаз, расползалась по женскому телу, оплетая узорами, свиваясь змеиными клубками на груди, животе и бедрах.
Возгар замер со вскинутым луком, завороженный. Ни шевельнуться, ни отвести очей — так вот чем навии мужиков пленяют! Такой отказать — всю жизнь сожалеть потом! А про рога и копыта брешут, разве что когтей такой длины и остроты у баб отродясь не видывал.
Эспиль улыбнулась, длинный розовый язык облизал кровавые губы. Стрела дрогнула в умелых пальцах. Ближайшая ива склонилась, потянула к воину безлистные прутья ветвей.
Глухо охнул поодаль Берген, пропустив удар, золотом вспыхнул янтарь бабкиного оберега. Драконий коготь обжег кожу ключиц. Лучник выдохнул, выныривая из колдовского омута, круша наваждение, обретая силу противиться сластолюбной тяге. Вовремя! Уже цеплялись за одежду заговоренные сучья, скалился, обратившийся к лесной братии Дир, а троица полукровок кралась к наемнику, потерявшему на краткий миг самого себя от порочной навьей красы.
Эспиль усмехнулась, подмигнула бездонным оком и вернулась к добыче. Скальд едва шевельнулся, застонал, да только и сил ползти, и разумения слов рунопевец лишился. Уж близились к шее острые навьи клыки, мешкал Возгар, выбирая цель. Промедленье его стоило Бергену форы — впятером навалились на богатыря верткие злыдни, а смердящий рыбный здоровяк завертел в ручищах массивный цеп.
Рассудив, что успеет и скальда спасти, и товарищу помочь, выпустил лучник стрелу в вонючего выродка, да только взмахнул тот оружием и отклонилось сбитое древко мимо глаза, лишь ухо задев, да по волосам чиркнув. Ругнувшись, потянулся Возгар к колчану заспинному — не тут-то было — оплели ивовые побеги колчан, опутали стрелы — не достать! А Дир у шатра засмеялся, скрестив на груди сучки длинных ручищ. Не зря, ох не зря Зимич про лес говорил — не людское это место, не прирученное — все на стороне поганцев, деревья и те за одно!
Отстегнув ремни, схватился наемник за верный сакс и кинулся в рукопашную. Мельком увидел, как из чащи выскочил Усинь — черной молнией с огненными подпалинами пронесся, вскинулся на задние ноги и обрушился мощью передних копыт на спину выродка — не помог тому ни увесистый цеп, ни злыдни-сотоварищи. Усмехнулся Берген, отшвыривая двоих, как мешки порожние, а других со спины силясь скинуть. Растрепались длинные волосы богатыря, на светлых усах зацепилась багровая пена. Тяжело дыша, глянул на лучника — справляется ли тот, и ждать ли подмоги? Но мчал Возгар к изодранному шатру, только и видя пред собой, что жадные клыки Эспиль, да насмешку Дирову.
Рукой ли, лапой ли с длинными лезвиями когтей замахнулась навия. Миг — и вспорет скальда, выпотрошит как рыбак треску, не поспеть!
Глухой собачий лай взвился над разоренным лагерем, то Зимич из укрытия чем мог подсобить пытался. Дрались бы в избе, иль в хоромах каких, домовик родичей бы призвал, а то и вовсе зверей, с людьми прижившихся, помочь науськал. А в чуждом лесу только и мог что кошкой мяучить, иль псом заливаться.
Эспиль дернулась, выгнула спину, ощерилась, почуяв врага. Даже космы черные на затылке как будто дыбом встали. Перестал лыбиться и Дир. Громко заржал, взрывая копытами поле боя, Усинь. Меж черных стволов взметнулось пламя закатной зарницы, отвлекая злыдней, давая людям последний шанс. Распрямился Берген, невзирая на тяжесть недругов и алую, липкую от крови рубаху под доспехом. Выпал вперед на колено, разя коротким саксом под ноги навии, Возгар. Эспиль взвыла, оборачиваясь не кошкой, но огромной птицей, всплеснула крыльями, взметая хвою и сухой лист, затрепыхалась у самой земли, норовя вырваться из-под рваного полога. Но держал шатер, точно клетка. Дир бросился к ней, швыряя в лицо Возгара порошок из вонючих трав, заставляя того задыхаться кашлем, харкать и жмуриться от рези в глазах. Наемник дрогнул, наобум рубя мечом, сквозь слезный туман, видя, как сжимаются когтистые лапы на теле скальда, и падает сраженный трусливым ударом в спину Берген. Неужто все?— успел подумать, прежде чем теплая морда Усиня боднула его в плечо, а шум схватки покрыл сердитый глас:
—Разъерепенилась нечисть поганая! Ату их, братцы!— отсвет костра отразил эмблемы вэрингов с воином, разящим ящера. Алые плащи взметнулись над поляной — новый, только с иголочки, на молодом Мошке и видавшие лучшие дни, в заплатах и штопке, на ярле Туре. Плечом к плечу встали с Бергеном воевода и младший в дружине, три меча дружно устремились на врага.
Чужое тепло обожгло бок Возгара:
—Не рановато ль почивать разлегся?— знакомый насмешливый голос прозвучал у самого уха.
—Хапунья?!— лучник от удивленья забыл про резь в глазах.
—Мог бы уже и по имени звать!— рыжая протянула руку, помогая подняться.— Зря, что ль во всей красе предо мной хаживал?
Рассудив, что не время для гордыни и споров, мужчина сжал протянутую ладонь.
—Скёль там,— махнул под полог шатра.
—Вижу, да получше тебя!— Яра резко рванула воина, поднимая на ноги, а затем первой кинулась к выродкам. При виде наемницы, Эспиль бросила добычу — тряпичной куклой выпал рунопевец из когтистых лап. Дир пятясь, отступил в темноту. В пальцах Яры мелькнула давешняя тонкая цепь. Навия взмахнула крылами, вырываясь наружу, цепь засвистела, описала дугу в воздухе, хлестнула, срезая то ли встопорщенные перья, то ли косматый мех. Нечеловечьим голосом взвыла Эспиль. Запахло паленым, горящим. Глаза Яры полыхнули янтарным огнем, изогнулись губы недоброй усмешкой. Да только не далась добыча в руки наемницы. Столб, держащий шатер рухнул, подкошенный, вытолкнутый из земли могучими корнями — то Дир спасал свою подельницу. Обрывки ткани, падая оземь, ловушкой поймали Возгара, Яру и бездыханного скальда.
* * *
—Тысяча шишей и рябой шишок в придачу!— рыжая наемница яростно кромсала полотно шатра коротким ножом.— Дважды тварь поганая мне не далась!
—На третий не уйдет,— Возгар выпутался первым, и теперь рыскал меж обрывков полога в поисках Скёль.— Чего им скальд-то сдался? Ни богатства с него, блаженного, ни довольства иного не взять.
