—Как скажешь.— Я проигнорировала пульсацию в моем ядре.— Это была усмешка, а не улыбка. Улыбка включает в себя зубы.
Уголок его рта дернулся, но он все равно не сдавался.
—Улыбнись.
—Нет.
—Улыбнись,— настаивала я.
—Теперь я не собираюсь улыбаться весь день.
—Что? Почему?
Он ухмыльнулся.
—Потому что ты так сильно этого хочешь, мне будет весело мучить тебя.
—Прекрасно.— Я оттолкнулась от прилавка и подошла к холодильнику, схватив коробку с яйцами.— Но ты должен знать, что секса не будет, пока ты не улыбнешься.
Грудь Дакоты затряслась от беззвучного смеха. В уголке его рта появилась крошечная ямочка, но он перевел дыхание, отбросив все шутки в сторону и сосредоточился на луке.
—Ты ужасен,— пробормотала я, доставая миску из буфета.
—Да? И ты сломаешься первым.
—Что?— Я дернула бедром.— Никогда.
Он положил нож и повернулся ко мне. Затем он сделал один шаг вперед, войдя прямо в мое пространство и заставив меня откинуться назад. Его пресс прижался к моему. Его бедра так плотно прижались к моим, что я почувствовала выпуклость под его спортивными штанами. И его нос завис всего в доле дюйма от моей щеки.
—Я буду улыбаться после того, как трахну тебя на стойке.
Мое сердце подпрыгнуло, когда его дыхание коснулось моей кожи.
—Что ты скажешь, принцесса?— Он опустил рот и медленно лизнул раковину моего уха.— Насколько сильно ты хочешь эту улыбку?
—Будь ты проклят,— прошептала я.
Его грудь заурчала от смеха.
—Это означает «да»?
Я покачала головой, пока мои пальцы играли с подолом его футболки.
—Сначала улыбнись, а потом трахни меня на стойке.
—Нет.— В мгновение ока он исчез, холодный воздух ворвался в пространство, где он стоял, заставляя мурашки щекотать мои предплечья.
—Что серьезно?
Он взял нож и вернулся к луку.
—Поторопись с яйцами. Они должны добавляться первыми.
Я нахмурилась.
—Это худший урок кулинарии в истории.
Я не была уверена, как этот человек мог смеяться без улыбки, но он смеялся. Смех Дакоты заполнил кухню, эхом отражаясь от шкафов.
Уголки моих губ приподнялись, когда я взяла яйцо из коробки. Я расколола скорлупу о край миски, как он показывал мне два дня назад, затем вылила желток и белки в миску, прежде чем выбросить скорлупу в раковину.
За последние два дня мы начали с уроков «Основы завтрака»: простой яичницы-болтуньи, бекона и тостов. Но сегодня он готовил мне омлет.
—Сколько надо?— Спросила я.
—Разбей шесть. Мы сделаем один омлет и разделим его.
Я кивнула, сосредоточившись на яйцах, чтобы в миску не попала скорлупа. Когда яйца были разбиты, я плеснула немного молока, а затем взбила их вилкой.
Мой личный шеф-повар Кэрри была бы так горда, если бы увидела меня сейчас. Я подумала о том, чтобы сделать селфи и отправить его ей, но потом поняла, что она тоже в отпуске. Вероятно, она не хотела ничего слышать от своего босса.
—Что дальше?— Спросила я.
—Вылей их на сковороду, но вместо того, чтобы помешивать, мы дадим им постоять, пока они не схватятся.
—Хорошо.— Я последовала его указаниям, выливая взбитые яйца на сковороду, где он уже растопил столовую ложку сливочного масла.
Дакота достал из холодильника немного ветчины и кусок сыра. Я достала терку, научившись пользоваться ею вчера, и начала нарезать немного сыра на тарелку.
—Почему ты хочешь увидеть, как я улыбаюсь?— Спросил Дакота, нарезая ветчину кубиками.
—Просто потому что.
Настоящая причина должна была остаться моим маленьким секретом.
Потому что я пыталась запомнить ее в течение последних трех дней. Я хотела увидеть достаточно, пока была здесь, чтобы представить себе, когда я уеду.
Когда я вспомню Дакоту много лет спустя, мне хотелось представить его улыбку. Но он не часто улыбался, а я была не из тех, кто видит что-то один раз и фиксирует это навсегда. Фотография была бы лучше, но если он не улыбнется мне, шансы получить ее на мой телефон были невелики.
Он снова положил нож и накрыл мои руки своими, прервав натирание сыра.
—Расскажи мне.
—Я счастлива, когда вижу твою улыбку.
Это была чистая правда. По крайней мере, часть ее.
Дакота долго смотрел мне в глаза, затем его мягкие губы приоткрылись, обнажив ровные белые зубы в легкой улыбке.
Мое сердце заколотилось, тяжело стуча, возвращаясь к своему обычному ритму.
Улыбка Дакоты была совсем другой. Она была прекрасна. Она была так же смела и завораживающа, как и все остальное в этом человеке.
И он дал ее мне, потому что это делало меня счастливой.
Острое жжение в горле заставило меня запаниковать — сейчас было не время плакать. Поэтому я сосредоточилась на одной детали улыбки Дакоты, запечатлев ее в памяти.
У него были такие красивые зубы. Мне не нужно было тысячи улыбок, чтобы запомнить их. Как и у большинства людей, клыки были заостренными и немного длиннее передних четырех. Но у Дакоты они были более выраженными.
—У тебя зубы вампира.
Он усмехнулся, его улыбка стала шире.
—Что?
—Вот они.— Я протянула руку и коснулась острого кончика его резца.— Они длинные. Почти как зубы вампира.
Язык Дакоты высунулся и коснулся моего пальца. Я выпустила его изо рта, когда он опустил голову, нырнув под мой подбородок и прижавшись губами к мягкой плоти моей шеи. Он укусил меня своими острыми зубами, у меня перехватило дыхание, когда он лизнул место осторожного укуса.
—Сделай это снова,— прошептала я.
Он приподнялся, в мгновение ока переместившись к другой стороне моей шеи. Затем он снова укусил и лизнул меня.— Завтрак?
Я покачала головой, позволяя своим глазам закрыться, а голове свеситься набок.
Дакота на мгновение отошел от меня, выключая конфорку плиты. Затем его тепло вернулось, когда он поднял меня и посадил на столешницу.
Я отодвинула терку для сыра и разделочную доску в сторону, затем переместилась на край, чтобы мой центр был прямо напротив его растущего возбуждения.
Он вцепился в мою шею, посасывая чуть ниже моего уха, когда он вонзил свою толщину в мой влажный центр.
Я застонала, обхватывая его бедро ногой, как раз в тот момент, когда он вырвался.
—Черт. Нужно сходить за презервативом.
