Вистан переводит взгляд на меня, улыбается почти как нормальный человек, а потом отвечает:
— Девчонка была лишь отвлекающим манёвром. Не мог не воспользоваться этим, зная твою любовь к хорошеньким девочкам, Валентино.
— Отвлекающим манёвром от чего?
Вот и мне было бы интересно услышать, от чего.
— От этого, — заговаривает Джаспер и подняв руку делает щелчок пальцами.
И оба телохранителя за спиной Валентино вдруг замертво падают. Я успеваю лишь услышать, как пули пролетели совсем рядом со мной, хоть точно стрелял ни Вистан, ни Джаспер, ни один из телохранителей, пришедших с нами и стоящих за нашими спинами.
— Che cazzo?![5] — вскрикивает итальянец, собираясь встать, но Джаспер стреляет мимо его лица, чтобы напугать и вернуть его на место. Так и происходит.
— Не вздумай шевелиться, — бросает Вистан в его сторону. — Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя подстрелили.
Я поворачиваю голову назад и вижу на верхних этажах ресторана — высоко за длинными перилами изящного балкона — человека в чёрной одежде с винтовкой в руке. Стрелял, видимо, он.
— Ну, в общем, — хлопая в ладоши и шумно вздыхая, начинает Вистан, — каков будет твой ответ?
— Ты убил мою охрану, — рычит Валентино.
— Ох, это была необходимая мера. Ведь именно их часто видели на моей территории, облачённых в какие-то дурацкие футболки с кепками на голове как у игроков в гольф. — Вистан слегка наклоняется вперёд, стучит перстнем по столу. — Они вовсе не твоя охрана, Коломбо. Кого ты принимаешь за дурака? Они одни из твоих солдат. Пришли сюда, чтобы в случае чего, расправиться со мной. Я так думаю. Хотя удивлён твоей смелости и решительности. Как же Могильные карты будут без своего босса, а? Моя империя развалится. Ты этого хочешь?
Я не могу пошевелиться, уставившись на происходящее событие. Потом вспоминаю уже давно известный факт: Гай — единственный наследник. Если Вистан погибнет или случится ещё что-то, из-за чего ему придётся покинуть «трон», то он достанется именно Гаю. Кровавому принцу, который при таком раскладе станет королём.
Не знаю, что хуже — если вся власть над опасной преступной организацией, которая действует уже множество веков, попадёт в руки сломленного и притесняемого отцом мальчика с полными кровью руками, или быть женой этого самого мальчика...
— Что ж, я пойду на твоё условие, — признаётся Валентино.
Его рука тянется к золотой ручке, которую протягивает Вистан, а потом оставляет свою подпись на нескольких бумагах подряд. При этом он успевает быстро пройтись по тексту глазами, хотя и времени для этого сейчас недостаточно, учитывая то, что в лоб всё ещё направлен пистолет.
— Так... — Вистан забирает документы, окидывает взглядом поля для подписи и удовлетворённо вздыхает. — Замечательно! Поздравляю с выгодной сделкой! Надеюсь, впредь не увижу ни тебя, ни твоих крыс на моей территории. А мы, пожалуй, пойдём. — Насмешливо он добавляет: — Было крайне приятно иметь с тобой дело.
Джаспер убирает пистолет и поднимает меня за локоть со стула. Я даже не нахожусь с тем, чтобы вырвать руку из его хватки, даже несмотря на то, что меня дико раздражает его прикосновение. Вместо этого я спокойно плетусь к выходу, удивлённая тем, что только что произошло. Тем временем к нам уже вдруг подходит человек в чёрном, что стоял на балконе. В его руках всё ещё находится винтовка.
К нам подходит Уэйн.
[1] Чудесное создание (итл. яз.)
[2] Друг мой (итл. яз.)
[3] Районы Сиэтла.
[4] Имеется ввиду, участки, на которых выращивают растения с целью изготовления наркотиков.
[5] Какого чёрта?! (итл. яз.)
Глава 68
Мы возвращаемся в поместье Харкнессов почти в полной тишине. Если, конечно, взгляд, полный ненависти, не может издавать звуков. А он, к сожалению, и в самом деле звуков не издаёт. Иначе все слышали бы треск огня или звенящий грохот молний.
Именно это в голове я и слышу, пока смотрю на Уэйна, приехавшего в дом вместе с нами. На нём чёрная водолазка, облегающая крепкие мышцы, чёрные штаны, а светло-каштановые волосы торчат во все стороны в беспорядке. Яркие голубовато-серые глаза избегают взгляда со мной.
«Он покончил с собой». Именно это Гай сказал мне недавно. Неужели он не знает, что Уэйн всё ещё жив?
Едва Вистан скрывается с поля моего зрения, а Джаспер отходит вместе с ним, я толкаю Уэйна в грудь. Он совсем не ожидал того, что я применю хоть какую-то силу против него и вообще против кого-нибудь, поэтому с шумом ударяется о стену спиной.
— Как хорошо, что ты не умер, — говорю я. — Теперь у меня будет возможность заставить тебя страдать, как ты заставил меня.
— Придержи язык, сучка, — шипит он.
На его штанах заманчиво закреплён чехол, из которого торчит нож. Я вынимаю его с моментальной скоростью и направляю к его паху. Уэйн от удивления прижимается к стене вплотную, приподняв руки.
— А как теперь заговоришь?
Он делает тяжёлый вздох, когда я прижимаю лезвие сильнее.
— Но ты ведь всё ещё жива, — говорит Уэйн, его брови сводятся в злости, однако голос звучит так, будто его обладатель напуган. — Тебе не за чем теперь мне мстить.
— Не за чем?! — вскрикиваю я. Потом вытираю рукой тональный крем, густо лежавший на моей коже. — Видишь эти ссадины и синяки?! Это всё из-за тебя!
Я отхожу, отодвигаю ткань платья, демонстрируя шрам на ноге:
— И это! В меня стреляли! Ты, ублюдок, виноват в том, что мне пришлось пережить!
— Это не самая большая трагедия, — зло отвечает Уэйн.
— Да? Наверное, ты прав. Самая большая трагедия будет, когда я воткну этот нож в твоё грёбанное сердце или отрежу им твои яйца!
Я слышу шаги позади себя и оборачиваюсь. Камилла усмехается, на ней теперь немного другой наряд: платье из синего бархата, переливающееся на свету.
— Я вижу, что наша сущность постепенно передаётся и тебе, дорогая невестка, — говорит она с таким наслаждением, будто мы заключали какое-то пари, и она выиграла.
Мне столько всего хочется ей сказать, однако я сдерживаю позывы, ведь прекрасно знаю, что она дочка Вистана. Вряд ли кто-то останется целым после того, как оскорбит её.
Я вдруг начинаю представлять нас подружками. Ведь как обычно бывает? Девушки хорошо ладят с невестами своих братьев. Мы вполне могли бы ходить на шоппинги вместе, на концерты или в рестораны. Мы могли бы сидеть за чашкой чая и изливать друг другу душу. Может, сплетничать.
Было бы такое возможно? Вряд ли. В моих глазах Камилла — одна из мучительниц Гая. Прощать её поступки равно тому, как отвернуться от него.
А я никогда не отвернусь от него.
