Гай вздыхает и подходит к друзьям, доставая своё портмоне. Он вытаскивает пару купюр и вручает Нейту:
— Оба езжайте в магазин и купите постельный набор. Абсолютно любой. Валите прямо сейчас.
— Тут хватит и на вкусняшки, — улыбается Нейт по-детски, шурша долларами.
— Катитесь уже, пока я не приказал вам прикупить ещё и чистящие средства и отмывать диван собственноручно.
Двое из троих парней тут же освобождают комнату, исчезая за дверью. Теперь мы с Гаем здесь одни.
Снаружи слышатся вопли, весёлые вскрики мужчин, восторгающихся красивыми женскими телами, и музыка. Кажется, одна из песен The Weeknd, как раз такая, какая должна играть в клубах.
Я всё ещё сижу на полу, прижимая ноги к груди и обнимая их обеими руками.
— Не сиди на полу, — просит Гай.
А сам садится на диван, разведя ноги.
— Когда я получу доказательства того, что диван чист, тогда и сяду туда, а пока как-нибудь проживу и здесь, — бурчу я.
Его ладонь хлопает по его ноге. Гай с едва заметной усмешкой произносит:
— Можешь сесть мне на колени.
Наверное, когда в его голову пришла идея это сказать, он не думал, что я и в самом деле поднимусь и как ни в чём не бывало приму его жест «доброй воли». Я действительно сажусь ему на колени.
— Думал, откажешься, — говорит он, улыбнувшись.
Я просто хочу поиграть с вами, мистер Харкнесс, произношу я у себя в голове. Усыпить бдительность. Ведь я всё ещё не забыла, что вы делаете с людьми.
— Ну тогда сейчас ты точно охренеешь, — произношу я.
И крепко целую его в губы.
Глава 49
Моя грудь прижата к его груди. Наше дыхание почти синхронно.
Но вот моя рука... она пытается нащупать пистолет у него в штанах. Он даже этого не замечает или делает вид, что не замечает, потому что мне удаётся схватиться за рукоять, а потом и вытащить пистолет из кобуры.
Я отрываюсь от его губ, направляя дуло к его груди и спрыгивая с колен. Губы у Гая в моей помаде, слегка опухли от поцелуя, а глаза говорят за него, как он разочарован.
— Нравится? — спрашиваю я. Пистолет тяжёлый, и я думаю, как бы мне его не уронить случайно. — Нравится, когда кто-то направляет на тебя оружие?
— Ты думаешь, никто раньше не направлял на меня оружие? — говорит он, всё так же сидя на своём месте. Его совершенно не пугает перспектива быть застреленным.
— У них были свои причины. А у меня свои. И они у меня гораздо-гораздо серьёзнее.
Гай издаёт смешок. Я выгибаю бровь в вопросе, поражаясь тому, что он остаётся непоколебим даже тогда, когда понимает, что я никогда не стреляла. В любую секунду от неумения владеть пистолетом, я могу случайно выстрелить в него, даже если этого не захочу.
Он говорит, словно ловко пробираясь мне в голову и читая мысли:
— Ты не выстрелишь в меня.
— Ты так в этом уверен?
Он кивает и встаёт, направляясь ко мне. У меня дрожат руки и пальцы на спусковом крючке, ноги сами по себе шагают назад, уводя меня подальше от него. Сердце бешено стучится. По спине ползёт страх.
— Не подходи! — шиплю я. — Я выстрелю!
— И чего ты этим добьёшься, моя милая Каталина? — На его губах снова появляется мягкая улыбка. Словно сейчас я рассказываю ему милую историю, а не пытаюсь пристрелить.
— Того, что ты исчезнешь из моей жизни.
— А разве ты этого хочешь?
— Да! Больше всего на свете!
Как же бессовестно и много ты врёшь, лгунья, смеётся надо мной мой внутренний голос.
Гай подходит настолько близко, что пистолет уже упирается ему в грудь, прижимаясь дулом к чёрной рубашке. У меня перехватывает дыхание. Он действительно бесстрашен.
— Тогда стреляй, — произносит он.
У меня пересыхает во рту. Я смотрю на него, подняв глаза, почти в ужасе.
— Стреляй в меня до тех пор, пока тебе не станет легче, — добавляет Гай, положив ладони на пистолет и будто сильнее прижимая его к своей груди. — Я готов отдать такую жертву, чтобы в твоей душе наконец воцарился покой.
Он спятил. Он просто сумасшедший. Он...
Дверь внезапно открывается, и я резко поворачиваю голову и вижу Нейта, держащего в одной руке открытую пачку чипсов, а в другой — комплект постельного белья.
Гай выхватывает пистолет из моих рук так быстро и так ловко, что я даже не успеваю сделать вдох, широко выпучив глаза. Он возвращает пистолет на своё место, а потом касается моего подбородка пальцем, говоря:
— Оружие детям не игрушка. Впредь, будь добра, не бери его без моего разрешения.
Нейт присвистывает, жуя чипсы во рту. Его совершенно не смущает увиденное. Он лишь бросает комплект на диван, а сам начинает:
— Чувак, мы как раз по дороге в магаз с Зайдом спорили, насколько её хватит до того, как она попытается тебя грохнуть. — А потом с гулким смехом добавляет: — Я выиграл, получается! Теперь он должен мне пять баксов.
Не думаю, что пять баксов это такие большие деньги для людей, зарабатывающих гораздо больше на своей незаконной работе в мафии. Но он с таким энтузиазмом это сказал, что я невольно удивляюсь.
Вокруг меня одни ненормальные, и все ненормальны по-своему.
— Я постелю тебе на диване, а ты поспишь, — произносит Гай как ни в чём не бывало, распаковывая новое постельное бельё.
Я смотрю на него как на полного кретина, потому что никогда прежде ещё не встречала настолько странных людей как он.
— Всё слышала? — спрашивает он. — Ты должна поспать.
— Я пыталась тебя пристрелить только что, — напоминаю я, словно он этого не помнит. — А ты мне сейчас хочешь... постель постелить и уложить меня спать?
— Все мы от любви становимся дебилами, — отвечает за него Нейт, хрустя чипсами, которые он достаёт из пачки одними пальцами, сидя на полу у двери, и бросает себе в рот. — А Гай ещё и не просто дебил, он ультра-дебил, потому что по-другому такого рискового чела назвать нельзя... Вот я, например, ради Моники тоже готов на многие тупые поступки, но у меня мозг отключается не до такой степени.
А я во имя любви как дура сбегала из дома по ночам, чтобы встретиться с ним. Послушайся я тогда родителей, может быть, мне не было бы так больно, как сейчас.
Этого я, к сожалению, не узнаю уже никогда.
* * *
Я пытаюсь закрыть глаза и считать в голове каждое пятнышко, которое вижу перед собой. Или перебираю в уме числа. Пробую множество других способов, но уснуть не выходит. Я переворачиваюсь с одного бока на другой почти каждую минуту, а сон так и не приходит ко мне, словно нарочно издеваясь.
