— Ну как? — спрашивает парень, поддержав меня за спину, чтобы я не упала. Голубые глаза горят любопытством.
— Отвратительно, — выдыхаю я в ответ, отдавая ему трубочку и смахивая с кожи остатки порошка.
А потом почему-то начинаю считать.
Один, два, три...
Пока совсем ничего не меняется.
Четыре, пять, шесть...
Лёгкие начинают сходить с ума. Дыхание сбивается.
Семь, восемь, девять...
Теперь у меня холодеют ладони, а в мозгу что-то взрывается.
Десять, одиннадцать, двенадцать...
В глазах вдруг заиграли разноцветные блики.
И вдруг я замираю, много моргаю и в изумлении разглядываю своё окружение. Теперь потолок вырисовывает на себе настоящие плывущие облака, появляется солнце — огромное смазанное жёлтое пятно. Я гляжу на свои руки — они окрасились в синий, медленно переливающийся в фиолетовый.
Я словно выпадаю из реальности, попадая в сказку. Голова затуманивается, наполняется сплошным мехом и какими-то колючими опилками. Голос Нейта доходит до меня не сразу. Он звучит эхом, далёким и глухим. Меня трясут за плечи, но я ничего сейчас не хочу видеть.
— Эй, крошка! — Перед глазами возникает его голубоглазое лицо. — Ты в норме?
Перед носом щёлкают пальцами, а я хмурюсь и пытаюсь оттолкнуть его от себя, однако ноги и руки у меня ватные. У меня не получается пошевелиться, сделать шаг. Я чувствую, что парю в небе, высоко над головами людей.
Мне хорошо, спокойно и весело.
— Вот же блин! — Нейт хватает меня на руки, поднимая с пола. — Пойдём, крошка, пока твой парень тебя не увидел... Он из меня кишки выпустит, чёрт!
— Кишки, — повторяю я, кладя руки на его шею. — Кишки как гирлянды. Ими можно украсить ёлку в новогоднюю ночь. Завтра мы это сделаем. И будем петь громче всех.
Из моих губ вырывается всякий бред, язык заплетается, а вот в глазах всё ещё плывут разноцветные радужные блики и блестящие сверчки. Я чувствую, меня несут по коридору, потом слышу, как пытаются открыть дверь, а затем ругаются от того, что она оказывается запертой.
— Твою ж мать... — нервно выдаёт Нейт. — Прости, Лина. Блин, Гай меня точно прибьёт.
Не понимаю и понимать не хочу. Мне слишком хорошо сейчас, чтобы думать о ком-либо и о чём-либо другом.
Я откидываю голову, волосы падают и касаются пола. Устремляюсь к потолку, хочу взлететь, парить над миром, как прежде, но руки Нейта держат меня при себе.
А потом...
— Оу, Гай! Чувак, ты чего это поднялся? Уже всё обсудили с Хизер?
Краешком глаз вижу высокую, стройную, сексуальную фигуру в чёрном у лестницы. Я готова ползти к нему на коленях и петь псалмы у его ног.
Иисус...
Замираю. В глазах снова сверкают блики, в голове раздаётся звон колокольчиков.
Иисус...
— Что ты делаешь? — проносится голос Гая по коридору. — Что с Каталиной?
— Я в порядке! — хихикаю я. Голос вырывается почти пьяный. Мне не удаётся контролировать собственный тон.
— Чувак, я всё объясню! — спешно бросает Нейт.
Быстрые шаги в мою сторону, потом холодная рука касается моей щеки и шеи. Теперь блики заменились на лесные глаза прекрасного принца. Я гляжу в них как зачарованная. Снова колокольчики...
— Что ты ей дал, Нейт?! — грозно спрашивает Гай. Меня уже кладут на пол. Пальцы парня проверяют мои глаза, он раскрывает мне веки, внимательно вглядываясь в зрачки. — Какого чёрта?!
— Я перепутал пакетики, — сознаётся тот, чьи глаза больше походят на просторное небо, в которое сейчас вливаются радужные краски.
И я снова парю над миром.
Глава 46
Я не управляю собственным телом и разумом. Руки змеями обвивают шею Гая, пока он сидит надо мной, всё ещё лежащей на полу.
— Нейт, я убью тебя, — рявкает он, не спуская с меня глаз. Его ладони просовываются под мою талию и ноги, и он лёгким движением поднимает меня.
Я лежу в его руках, ощущая странный сладковато-горький привкус на языке. В голове заиграла мелодия, в глазах закружились цвета.
Небо на потолке уже становится тёмно-синим, в него вливаются мерцающие звёзды, будто художник потряс над картиной обмакнутой в белую краску кисточкой. Я понимаю, что всё это нереально, но голова прибывает в неком помешательстве вперемешку с диким экстазом.
— Иди вниз, — говорит Гай. — Хизер даст тебе указания насчёт наших дальнейших действий. А после того, как я уложу Каталину, спущусь вниз и убью тебя.
— Да-да, чувак, конечно, — слышу я весёлый тон Нейта. Его голубые глаза глядят на меня с интересом и смеются над моим положением.
— Катись, — снова вторит Гай.
Тогда блондинчик исчезает из коридора, а вслед за ним исчезает моя нужда в каких-либо разговорах.
Я крепче хватаюсь за шею парня, ощущая ткань его чёрной водолазки пальцами. Моя голова лежит на его плече, я прижимаюсь ею к его груди. Вкусный и пьянящий запах Гая дурманит разум похлеще наркотика, играющего в моих венах.
— Ах, какие у тебя крепкие руки, — бубню я, совершенно не понимая, как слова, будто отдельные существа, выбираются из моего рта. — Было бы здорово, если бы ты ими ласкал меня как последнюю шлюху.
— Боюсь, когда ты придёшь в себя, тебе это не понравится, — говорит он в ответ со смешком.
— Понравится. — У меня тяжелеют веки, я чувствую, что вот-вот потеряю сознание. Выдаю непонятные слова, которые у меня не получается осознать в полной мере. — Мне всё в тебе нравится. Твои руки, губы, пальцы. Ох, я хочу, чтобы ты меня касался там, где нельзя, и целовал там, где запрещено.
Ответа нет.
В глазах всё размывается, превращается в бесформенные пятна. Я не вижу лица Гая, у меня не получается понять, о чём он сейчас думает и какие эмоции у него вызвали мои бредовые слова. Мне всё ещё хорошо, слабость овладевает телом, в голову проникает дымок, будто превращая мозг в некое подобие кашицы.
Я не сознаю, что говорю и не могу противостоять странным словам.
Меня укладывают на кровать. Мягкий матрас доброжелательно принимает меня в свои объятья.
— Тебе придётся поспать, — говорит Гай, кладя мою голову на поразительно мягкую подушку, будто сотканную из настоящих облаков. — Поговорим тогда, когда ты придёшь в себя.
— Не уходи. — Я хватаю его за руку, поражаясь тому, сколько сил ещё хранится в моём теле. — Останься. Останься со мной.
Я вижу его размытую фигуру, замирающую надо мной тёмным пятном. А потом зрение фокусируется на лице.
Он улыбается. Вижу, что улыбается.
