— У меня есть для вас новость, которая может показаться не совсем хорошей.
Вистан слегка наклоняется. Я бы могла прямо сейчас достать пистолет и выстрелить ему в шею. Да, пришлось бы действовать очень быстро, но он бы не ожидал от меня чего-то подобного и вряд ли успел бы остановить.
Ещё не время, говорю я себе глубоко в мыслях.
— Девушек, которых у вас покупали, подкинули вам Аспид, — говорю я уверенно.
Его лицо сперва искажается в полном изумлении, затем сменяется на злое и даже слегка смущённое. Такое, будто его застали врасплох.
— Что это за информация? — спрашивает он. Голос звучит очень грозно. — Откуда ты нахваталась этого дерьма?
— Мне хотелось заполучить ваше доверие, — вру я, да так правдоподобно, что сама начинаю верить. — Пришлось попросить одних из ваших людей мне в этом помочь. Я совсем случайно обнаружила всё это, а потом и узнала, что вы не совсем дружите с Аспидом.
— О да. — Вистан ухмыляется. — Я их ненавижу. Была бы моя воля, расстрелял бы каждого.
Мне становится в тысячу раз дискомфортнее сидеть в одной гостиной с человеком, чьи глаза вспыхивают в невероятной злости, пока он выговаривает эти слова.
— Где подтверждение твоих слов, девочка? — хмурится он, наклоняя голову набок. От взгляда становится ещё более не по себе.
— В фургоне, припаркованном во дворе. Я могу показать.
Он кивает, встаёт.
— Да. Показывай. Иди же.
Я встаю с кресла и под его внимательным взглядом иду к двери, выхожу из гостиной. Вистан зовёт своего телохранителя, когда мы выбираемая из дома и идём к парковочным местам внутри двора — именно на этой части находятся автомобили семьи Харкнесс. Под его приказы телохранитель раскрывает двери фургона. Всё те же напуганные девушки смотрят на нас из темноты. Вистан требует их выйти.
— Посмотрите на их руки, — говорю я.
И он грубо хватает их за запятая, оголяет кожу, и его глазам предстают татуировки. Он проверяет каждую девушку на их наличие и зло рычит какие-то ругательства. Впервые вижу, чтобы Вистан Харкнесс был так не собран, не спокоен и разъярён, как крупный голодный волк, готовый разорвать всех вокруг себя в клочья.
— Мэнсон! — выкрикивает он. Я аж вздрагиваю. — Выяснить, твою мать! Выяснить, откуда среди моего товара вдруг появились эти шалавы! Выяснить, кто передал их Уоллесу! Причём срочно! Позаботься о том, чтобы это задание было выполнено в первую очередь!
— Да, сэр, — послушно кивает подбежавший мужчина, который тут же мчится обратно.
Я хрущу пальцами от переизбытка судорожных вздохов и кипящих нервов. Моё тело кажется мне наэлектризованным. Я так волнуюсь, что едва не спотыкаюсь, когда Вистан переводит взгляд на меня.
— Говоришь, выяснила это для того, чтобы получить моё доверие? — спрашивает он, хотя это вряд ли вопрос.
— Да, — отвечаю я по-прежнему уверенно, будто говорю чистую правду. — Раз меня больше ничего не связывает и не может связывать с прошлой жизнью... я бы хотела попробовать...
— Влиться в нашу семью?
— Да... Если это возможно.
Вистан хохочет, и мне кажется, что он всё давно раскусил. Что он вот-вот достанет мой спрятанный пистолет, швырнёт меня на землю и пристрелит прямо на глазах своих людей, наплевав на традиции и семейный уклад Харкнессов. Но вместо этого почему-то смех сменяется простой улыбкой. Озадаченной, но вполне спокойной и нормальный улыбкой.
— Я очень тебя недооценивал, прелестная невестка, — говорит он. — И, кажется, я начинаю понимать, почему мой жалкий сыночек так тебя полюбил. Ты завораживаешь.
Не знаю, что это значит и что он имеет ввиду, поэтому просто молчу, продолжая на него смотреть.
— На что ты ещё могла бы пойти ради нашей семьи? — задаёт Вистан вдруг вопрос, ответа на который я совершенно не знаю.
У меня потеют ладони, потому что не предполагалось, что он будет спрашивать такие вещи или, что ещё хуже, начнёт давать разные задания на проверку моей ему верности.
Тем не менее я набираю побольше воздуха в лёгкие и отвечаю:
— Всё, что захотите. В рамках возможного, конечно.
— Да, я верю. Ты уже стреляла в своего возлюбленного ради меня. Правда, тогда я угрожал вам обоим. У тебя не было выбора. — Небольшая пауза, а потом более зловещая: — А если выбор будет? Ты сделаешь что-то ради нашей семьи, не взирая на своё нежелание?
— Да. Я постараюсь сделать. — Потом уверенно лгу: — Ради Гая.
— Глупые люди, — смеётся Вистан. — Как легко вами управляет эта проклятая любовь. Но мне это на руку. Получается, вы мои марионетки, и в качестве ниточек, за которые я дёргаю, в нашем случае выступает ваша любовь друг к другу.
Мне по-прежнему непонятно, что он хочет от меня и прошла ли я проверку, поэтому я продолжаю стоять как вкопанная, таращась на него и ожидая ответа. Иногда я не могу избавиться от мысли, что он моментами напоминает мне папу. Что-то отдалённо заставляет в голове вспыхивать образ моего отца. И от того, я думаю, легче будет поддаваться его командам.
— Что ж, я тебя услышал, прекрасная жёнушка моего сына, — будто смакуя, произносит наконец Вистан после небольшой паузы. — Одна часть моих людей займётся именно этим, пока вторая займётся неожиданно вставшей проблемой, касательно Камиллы и одного из моих мелких солдат. Видишь ли, до меня дошла такая информация, будто бы кто-то лез к ней. Ты, случаем, ничего не слышала?
Это всё работает план Зайда, судя по всему. Якобы новый любовный интерес Камиллы Харкнесс в лице обладателя чёрной карты. Слухи уже поползли, не прошло и дня.
— Нет, я ничего не знаю, — вру я.
Вистан, на удивление, кивает, хотя выглядит озабоченным и всё-таки слегка озлобленным. Тем не мнее, говорит:
— Иди и отдыхай. Занимайся всем, что душа пожелает.
Я делаю несколько неуверенных шагов назад, а потом наконец всё же разворачиваюсь и плетусь обратно к дому, лишь гадая, сработал ли план Зайда или всё же нет.
* * *
Когда Гай возвращается, он входит в мою комнату. Я, не ожидав увидеть его так беспардонно входящего в моё личное пространство, вскакиваю.
— Тебя не учили стучаться? — зло бросаю я.
— Ты – моя жена, — напоминает мне Гай, прикрывая слегка дверь, — поэтому твоя комната – моя комната. Особенно сейчас, когда ты расстроена настолько, что можешь сделать что-то безрассудное.
Я начинаю хохотать, будто мне весело, хотя его появление скорее вызывает во мне чувство тошноты и отвращения.
— Думаешь, ты достоин того, чтобы из-за тебя я начала резать себе вены или бросаться с крыши? Или, может, наглотаюсь таблеток?
— Я не исключаю подобного варианта, — спокойно отвечает он.
