А потом гостиная погружается в могильную тишину, и я слушаю беспрестанный поток собственных мыслей. Ложусь на диван и смотрю в потолок.
Почему именно я?
Этот вопрос встал ещё вчера, но я пыталась его запихнуть куда-нибудь подальше. Я прекрасно знаю, кто именно ненавидит меня во всём универе больше всех – Франческа, то бишь невеста моего брата и будущий член нашей семьи. Она меня на дух не переносит, да. Но чтобы дойти до такого… Я не думаю, что она стала бы так поступать.
Боже, какой бред!
Я переворачиваюсь на бок и смотрю на окно, прикрытое коричневыми шторами, которые оставляют лишь маленькую щель посередине. Свет с улицы падает на меня тоненькой ниточкой. Встаю с дивана, подхожу к этой щели, вижу подъехавшую машину и пытаюсь разглядеть выходящего из неё человека. Это Дилан, нервно снимающий свою куртку и подбегающий к входной двери дома.
–Мам, пап!– доносится до меня.
Направляюсь к выходу из гостиной и встречаю брата. Увидев меня и мои красные от долгой истерики глаза, он сразу бежит в мою сторону и обнимает, поглаживая по волосам.
–Лина, я ужасно волновался.– Он отстраняется.– Мне позволили приехать сюда только сейчас.
–Сынок,– произносит мама, появившись за нашими спинами.– Как хорошо, что ты приехал.
Дилан отстраняется от меня и заключает в объятия маму, и на его лице отчётливо проступает искреннее волнение за её на редкость плохое душевное состояние.
Папы не видно, и я догадываюсь, что он сейчас занят решением сложившейся проблемы и наверняка обзванивает всех своих знакомых криминалистов. Снова связывается с Джозефом.
–Что это было?– спрашивает Дилан.– Что за чертовщина произошла вчера ночью? Меня вызвали в полицейский участок, и Джозеф рассказал, что охранника убили. Что нашли какую-то записку с угрозой.
–О чём они спрашивали тебя?– Голос мамы медленно собирает в себе кусочки паники, которую она всё равно пытается скрыть.– Ты можешь что-то знать?
В светлых глазах Дилана отражается ужас, и он тут же поворачивает голову в мою сторону, словно убеждаясь, что я всё ещё в порядке и стою прямо перед ним.
–Джозеф спрашивал, кто, по моему мнению, среди наших знакомых мог сделать что-то подобное. Это какое-то безумие! Не помню, чтобы лично был знаком с психопатами. Никто не мог.
Мама устало потирает виски.
–Пока идёт следствие, Лина будет сидеть дома, сынок.
–Надеюсь, охрана тоже в курсе этих планов?
–Да. Джереми лично поговорил с каждым.
Все молчат пару секунд, потом брат смотрит на меня и спрашивает:
–Ты в порядке?
Коротко киваю, подняв на него глаза:
–Да. Мне уже лучше.
–Ирэн и Вэнди знают?
–Да. Они обещали приехать на выходных.
–Хорошо.– Дилан поворачивается к маме вновь:– Прошу, следите за ней внимательно. Пусть и в самом деле никуда не выходит ни на шаг. Это может быть очень опасно… Где отец?
–Наверху, в своём кабинете,– отвечает мама.– Разговаривает по телефону с Джозефом, кажется.
–Я пойду к нему… Лина, никуда не ходи, ясно? Будь всегда рядом.
Взглянув на меня в последний раз, он уходит к ступенькам и поднимается на второй этаж дома.
* * *
Минуты длятся словно часы. Мысли об убийце не оставляют меня ни на секунду. Кажется, голова заполнена одним лишь липким страхом, и я ненавижу себя за это.
Внезапно я вспоминаю Гая, о котором на какое-то время забыла.
Интересно, какой была его реакция? Переживает ли он за меня?
Трясу головой, понимая, как это глупо: думать, что у Гая есть причины волноваться за меня. Мы ведь едва знакомы.
Кладу телефон на тумбочку возле кровати, собираюсь просто лечь и окунуться с головой в пучину мыслей, однако позади вдруг раздаётся голос, который рушит мой мини-план:
–Привет.
Вздрагиваю от неожиданности и поворачиваюсь назад.
Всего лишь горничная, с которой я совсем недавно успела познакомиться, а не маньяк-убийца, которого я ожидала увидеть.
Вздыхаю от облегчения.
Моника стоит возле двери со шваброй в руке. На ней голубой комбинезон, волосы собраны в небрежный пучок, в ушах наушники. Она выглядит очень эстетично даже в таком виде.
–Прости, не хотела пугать.– Девушка подходит ближе и начинает мыть пол, при этом продолжая разговор:– Тебе сейчас не очень легко, да?
Молчу, но она и так догадывается об ответе. Ей всё известно. Всему дому уже известно.
–Не переживай. Всё обойдётся. У тебя такая классная семья. Они не дадут тебя в обиду.
Её слова заставляют меня улыбнуться и в очередной раз вспомнить о том, как мне повезло с братом и родителями. Они ведь горы свернут ради меня.
–Ну вот,– Моника кивает так, будто исполнила одно из своих давних желаний.– Ты наконец улыбнулась.
–Спасибо тебе. Ты как раз вовремя.
–Да не за что. Я всегда рада прийти на помощь, когда нужно.– Хихикнув, девушка добавляет:– Можем стать подругами, если хочешь.
Конечно, я не против.
–Почему бы и нет?
–Здорово! Тогда я покончу с полом, и мы сможем поболтать.
–А я могу помочь?
Моника смеётся, затем резко замолкает, в удивлении уставившись на меня.
–Ты сейчас серьёзно?– спрашивает она.
–Более чем.
–Ещё ни разу не было такого, чтобы хозяева дома помогали мне с уборкой.
–Всё в жизни бывает в первый раз.
А я ведь действительно в первый раз буду мыть полы.
Девушке из богатой семьи не пристало заниматься чем-то подобным. Так считает мама. Я впервые в жизни, наверное, возьму в руку тряпку и швабру.
Встаю с кровати с мыслями, что уборка может помочь мне отвлечься. Затем делаю глубокий вздох и спрашиваю:
–Приступим?
Моника вновь смеётся и кивает, и мы вместе идём в каморку уборщиц за ещё одной шваброй.
Глава 11
Из-за произошедшего в общежитии и моей немедленной «эвакуации» домой, я почему-то решила, что теперь полностью свободна. Нет никаких занятий, домашних заданий, экзаменов и конспектов. Мне показалось, что теперь я освобождена от всего этого…
Но я ошиблась.
Такие дети, как я, не могут позволять себе безрассудное отношение к учёбе. Нельзя отставать от своих родителей. Так что с моей стороны глупо было полагать, что домашние каникулы пройдут без привычных мне зубрёжек.
Мама обо всём договорилась с администрацией университета за меня. Мне дают различные задания, темы лекций, которые студенты моего курса проходят сейчас, и я должна всё заучивать, так как сдам экзамены вместе с остальными.
