–Как там твой дом без хозяина? Не боишься, что они там всё разнесут?– интересуюсь я, садясь на переднее кожаное кресло автомобиля.
–Нет.– Дилан открывает дверцу, усаживается за водительское место, заводит машину.– Ирэн обещала за всем присмотреть.
–Раз уж ты так доверяешь ей, может, на ней и женишься вместо Франчески?– с глупыми надеждами пристаю к брату я, уже готовясь к тому, что он меня пошлёт в очередной раз.
Дилан лишь бранится себе под нос, и мы трогаемся с места.
Автомобиль едет бесшумно, и единственным звуком в салоне остается тихая музыка, доносящаяся из радио. За окном прохладно, и Дилан включает подогрев кресел.
–А в честь чего ты устроил вечеринку? И в честь чего вдруг пригласил меня?
Брат лишь на секунду отвлекается от дороги и смотрит на меня.
–В честь будущей свадьбы,– коротко отвечает он, и мои догадки подтверждаются.– Что-то вроде последней холостяцкой вечеринки. А тебя я пригласил по просьбе Ирэн.
–То есть ты не собирался приглашать меня, да?– В моём голосе ясно звучит обида.
–Нет, не собирался. И не потому, что я забыл о тебе или ещё что-то в подобном духе. А потому, что не хотел, чтобы ты вновь расстроилась или, того хуже, устроила сцену. Надеюсь, ты будешь молчать в тряпочку?
–Я очень постараюсь,– зло бросаю я и отворачиваюсь к окну.
Столько проблем из-за этой проклятущей Франчески! Даже не представляю, насколько увеличится их число после свадьбы.
Салон погружается в тишину, но ненадолго.
–Слушай, Лина…– Голос Дилана становится поразительно мягким, он начинает нежно обращаться ко мне, словно не хочет задеть ещё чем-то.– Ты ведь совсем её не знаешь.
Я поворачиваюсь к нему лицом и смотрю в его серые глаза:
–Почему ты так думаешь? Я отлично знаю её. Она недолюбливает меня! Скажу более того, она меня ненавидит!
–Ты не можешь этого утверждать, не зная её настолько же хорошо, как я. Просто выброси это из головы. Главное, что она любит меня. Что я её люблю. Мне действительно не нравится видеть твоё недовольство.
–Я ей не доверяю. Я чувствую, что она с тобой ради наших денег. Ради папиных денег. В универе все говорят только о том, что её родители находятся на грани банкротства. Может, так она решила исправить ситуацию и помочь им с финансами? Неужели ты об этом не задумывался?
–Перед тем как пригласить её на свидание, я сочинял многое. К примеру, что не общаюсь с предками. Будто бы я поссорился с ними из-за того, что они не дают мне денег.– Дилан усмехается:– Я проверял её. Думаешь, я сам не знаю о существовании девушек, заводящих отношения с богатыми парнями только для того, чтобы отхватить денег? Я ожидал, что мои рассказы оттолкнут Франческу, и ждал, когда же она уйдёт… Но она не ушла. Ты не представляешь, какой она интересный человек. То, какой ты её видишь, это не она настоящая. Это фальшивая Франческа. Такой она просто показывает себя, чтобы её уважали. Чтобы её обходили стороной… Мне так хорошо с ней. Так хорошо, что я практически теряюсь в пространстве, или как там пишут в книжках… Иногда я думаю: может, это всё только мой сон и однажды всё исчезнет, понимаешь? Когда-то ты тоже поймёшь, каково это – влюбиться до желания всё ради этого человека делать.
Его рассказ оставляет у меня на сердце противоречивое чувство. Глаза брата, кажется, светятся ещё ярче, чем прежде. Он не отворачивается от дороги, смотрит вперёд, держа руль, но я чувствую его мысли. Чувствую его надежды услышать от меня наконец те самые одобрительные слова. И я понимаю, что должна что-то сказать.
Конечно же, я совру.
–Дилан, я…– Пытаюсь найти более подходящие слова.– Это действительно очаровательно всё звучит… Прямо как в любовных мелодрамах, которые показывают по телику… Но я не стану обещать тебе чего-то. Просто скажу, что постараюсь принять эту твою Франческу.
Он смотрит на меня с удивлением, встречается взглядом с моими глазами, с помощью которых я хочу показать ему, что якобы очень хочу наладить наши отношения с его невестой. Затем на губах брата появляется лёгкая улыбка.
–Тебе и не надо закидывать меня обещаниями. Твои старания принять её уже многое для меня сделают.– Он вновь смотрит вперёд, на дорогу.– Мне нравится, что ты волнуешься за меня. Это очень… мило?
Улыбаюсь сказанному братом и не могу сдержаться от длинного: «О‐о-о-о-о».
–Ты волнуешься за меня, я волнуюсь за тебя – всё честно,– пожимаю плечами я.– Я хорошо помню, как ты контролировал меня в детстве… А помнишь, как ты вечно следил за мной, когда я возвращалась из школы, потому что думал, что я гуляю с мальчиками? Мне тогда было лет восемь, если не ошибаюсь.
Дилан смеётся от приятных воспоминаний и вносит свой вклад:
–Или, например, та история, когда я однажды увидел, как ты смотришь какую-то мелодраму. Я закрывал тебе глаза каждый раз, когда начиналась сцена с поцелуями.
Я смеюсь вместе с братом, а в сердце разливается приятное такое тепло, что настроение тут же подскакивает запредельно высоко. Я осознаю, насколько сильно скучаю по временам, когда мы с Диланом были по-настоящему близки. Когда мы доверяли друг другу самые потаённые секреты, которые не могли открыть никому другому. Я очень скучаю по тем дням, но вернуть их никак не могу. От этого сердце, секунды назад трепетавшее от приятных воспоминаний, начинает колоть.
–Я обещаю, я буду всегда рядом. Даже после женитьбы.
Я смотрю в серые глаза брата, вижу в них искренность, успокаиваюсь. Боль в груди отступает, расслабляется лицо.
–Спасибо,– одними губами отвечаю я.
* * *
Дом Дилана, который, в отличие от дома моих родителей, находится в том же Сиэтле и не отличается своими невероятными габаритами, полон гостей. Танцы, музыка, веселье у бассейна… Типичная американская вечеринка американского студента, у которого столько друзей, что времени не хватит их всех сосчитать.
–Дилан, дружище!
В нос бьёт резкий запах сигаретного дыма, и я морщусь. Вижу перед собой пьяного парня, что еле передвигается на ногах и, кажется, вот-вот упадёт.
–Твоя вторая подружка?– Его пьяные глаза еле-еле фокусируются на мне, и я не вижу в этом взгляде ничего хорошего.– Устроил себе классный тусич, ах ты сукин сын? Не волнуйся, Франческе не скажу ни слова.
–Это моя сестра,– кидает Дилан, в голосе его чувствуется насмешка.
–Правда?– Парень, закусив губу, разглядывает меня с головы до ног, словно дорогой товар на витрине солидного магазина.– Не хочешь одолжить мне свою сестрёнку? С такой я не прочь затусить. Клянусь, не обижу её.
Во мне вдруг зажигается желание дать этому пьяному ублюдку по роже, использовать, так сказать, приёмчик, которому меня на прошлых выходных научил Трэвис, но я всё оставляю на Дилана, который точно сейчас что-то предпримет. Я уже вижу, в какую ярость он успевает прийти. Затем Дилан наклоняется к парню, чтобы громко и чётко сказать:
