Дилан отпивает немного колы, а потом отвечает:
–Думаю, переедем в Лос-Анджелес. Там солнечно. Врач вечно настаивает на том, что солнце благоприятно повлияет на младенца. Не знаю, правда ли это или ему просто выгодно вешать нам лапшу на уши.
Я молчу, слизываю мороженое, откусываю вафлю.
–Может, хочешь съездить со мной ещё куда-то?– Дилан проверяет время на своих наручных часах.– У нас есть ещё пара часов, прежде чем я заберу Франческу.
–А мне кажется, с тебя уже хватит. Ты и так убил весь день на меня.
–Не убил, а насладился временем с тобой.
Я отмахиваюсь, натягивая улыбку:
–Я серьёзно. Можешь ехать к своей любимой жене. Она ведь уже заждалась тебя, я уверена.
–Чесс сейчас у мамы, так что я ей пока не нужен. Я нужен тебе.
А мне кажется, что никто уже не нужен мне. Я не хочу никого видеть. Я улыбаюсь всем в лицо, играю роль той самой милой Каталины, которую все привыкли оберегать и любить, а про себя думаю: «Не хочу вас видеть сейчас». Неправильно, знаю. Но зло и безразличие растут во мне быстрее, чем совесть.
С уходом Гая моя жизнь разделилась на «до» и «после». Я ненавижу его за это. Правда, ненавижу.
Мне стоит великих трудов забыть это имя и удалить его навечно из истории поиска. Каждый раз, желая набрать что-то в поисковике, я вижу это имя,– Гай Харкнесс,– издевательски глядящее на меня с поисковой строки в разделе недавно набранных запросов.
Мне приходится вечно напоминать себе о том, что теперь я другая. Буду другой. Что впредь не доверюсь ни одному чужому человеку. Впредь для меня есть только моя семья.
И этого должно быть достаточно.
Глава 37
Проходит два месяца.
И за это время я почти забыла его. Забыла всё, что он со мной сделал.
Возможно, лишь некоторые моменты всё ещё ярко вспыхивают в памяти. Особенно их вызывает моя собственная кровать. Ведь именно на ней он меня целовал, и там же и разбил мне сердце.
В один из дней я решаю взять себя в руки и сдать необходимые экзамены в университете. Всё пропущенное пришлось навёрстывать пару недель, нескончаемых и тяжёлых.
Из-за разбитого сердца порой становишься сильнее. По крайней мере, я так себя успокаиваю.
Мне потребовалась лишь пара дней, чтобы обзвонить преподавателей для получения нужных тем для сдачи, так что я всё выписала в тетради. Я сидела в своей комнате целыми сутками, пока родители лишь моментами заглядывали ко мне, старясь лишний раз не тревожить свою излечивавшуюся дочь.
Бред всё это. Я не излечивалась. Я всего лишь задыхалась настолько, что порцию воздуха мне могли подвезти лишь сторонние темы. И я выбрала для этого свои занятия в университете, готовилась, а потом сдала всё на отлично.
Сегодня прелестное утро, когда с неба на дом льются солнечные реки, цветут ландыши, небо безоблачно, в столовой звенят приборы.
–Ты куда-то собираешься?– интересуется папа, пока горничная наливает ему сваренный кофе.
Я впервые встала так рано и уже одетая стою около стола, поэтому удивление на лице отца оправданно.
–Да. Заеду в универ, заберу пару вещей на завтрашний вылет.
Он приподнимает чашку и спрашивает:
–Хочешь кофе?
–Нет. Мне лучше поторопиться.
Папа вдруг встаёт с места, откладывая газету. Его лицо от горечи и бесконечных переживаний из-за ситуации с Гаем кажется постаревшим. Он устал не меньше меня.
–Тогда поедем вместе,– предлагает папа.
–Разве ты не собираешься на работу?
Он допивает кофе за долю секунды и, поставив пустую чашку на стол, надевает свой пиджак.
–Ради своей любимой дочери я готов заставить коллег ждать. Так что вперёд, юная леди.
Издаю короткий смешок и спешу выйти из дома, увидев, как торопится отец, открывая мне дверь.
Мы садимся в машину и выезжаем со двора, я задумчиво пялюсь в окно.
Меня так давно не было в университете…
Возможно, я сейчас войду в здание, и все покосятся на меня. Потому что они слышали о произошедшем, все знают о наивности Каталины Норвуд, доверившейся преступнику, ведь и среди полицейских есть болтливые рты.
–О чём задумалась?– раздаётся голос папы в абсолютно бесшумном салоне автомобиля.
–Да так… Ничего особенного.– Я отворачиваюсь от окна, взглянув на него:– Слушай, а когда я уже смогу вернуться в универ? Неужели ничего так и не известно?
–Мэри тебе не рассказала? Мы подумываем оставить тебя на домашнем обучении до конца года.
Услышанная новость заставляет меня распахнуть глаза в недоумении:
–Что? Но почему?
–По двум причинам. Джозеф предположил, что того охранника убил член «Могильных карт», способ убийства похож. Может быть, это сделал даже сам Гай. Так что не факт, что подобное не произойдёт вновь, а я не готов рисковать. Им будто что-то от тебя надо, Каталина.– Папины глаза сосредоточены на дороге, но я вижу, сколько в них волнения и страха.– А во‐вторых, твоей матери кажется, что тебе стоит держаться подальше от всяких… парней.
–Серьёзно? Вы так говорите, словно я всё время, проведённое в универе, только и делала, что развлекалась с парнями… Это глупо.
Он ничего не отвечает, лишь крепче сжимает руль автомобиля. Конечно, останется при своём. Если он так решил, ничего его решение не изменит, так что я просто свыкаюсь с этим фактом, потому что живу с ним уже столько лет.
Здание общежития Частного Университета Риверы уже показывается на горизонте, высокое и статное, как и положено дорогим заведениям. Моё сердцебиение вдруг ускоряется. Студенческий городок выглядит как обычно, разве что людей сейчас меньше.
–Мне пойти с тобой?– спрашивает папа, припарковав машину около ворот.
–Может, ты меня ещё и за ручку поведёшь?– со смешком говорю я.– Нет, я сама. Вернусь быстро.
–Постарайся.
Я ещё пару секунд стою, неуверенно уставившись на здание, но затем наконец начинаю идти. Бегу к дверям и вхожу внутрь общежития, где меня встречает запах чистых сверкающих полов и куча окон, дарующих помещениям как можно больше света.
Мимо проходят студенты, увлечённо о чём-то болтая, пока не замечают меня. Тогда они тут же замолкают, смотрят мне вслед. Я слышу перешёптывания, в которых чувствуется сто разных эмоций. Кто-то сочувствует мне, кто-то смеётся надо мной, кто-то злится, кто-то со мной здоровается… Всё это я успешно игнорирую.
Какое унижение.
Наконец я дохожу до своей с Ирэн комнаты и раскрываю дверь. Здесь тихо и умиротворённо. Моя кровать аккуратно застелена, но я даже не сомневаюсь, что на ней уже сидели куча подруг Ирэн, которых она наверняка приглашала в моё отсутствие. Я подхожу к тумбе рядом с кроватью и открываю свой шкафчик. Пытаюсь найти кулон, который подарил Дилан на моё семнадцатилетие и о котором я бессовестно забыла. Раз уж брат тоже поедет с нами в это небольшое путешествие, я обязательно должна взять с собой этот его подарок.
