Ох, Шрайк, почему ты оставил меня? Чувствую, как тоска стискивает мою грудь. На том месте, где раньше ровно и ярко горела метка, теперь нет ничего, лишь бесконечная пустота, словно бы превращающая любой свет в тоскливую тьму.
Переглядываюсь с братом. ЕГо лицо не выражает ничего. Он явно считает, что это дело решать могу только я. Да я и сама знаю, что никто тут помочь не в силах. Брат всегда был для меня союзником и единственным человеком, которому я могу доверять безгранично, единственным, не считая покойного мужа. Но Тайдел верит в бога еще больше, чем верил мой покойный муж, а значит он не будет пытаться нарушать естественный ход вещей. И буква закона для него священна.
Я чувствую себя непривычно в роли наместницы императора и вершительницы судеб, но мне приходится делать это, потому что в противном случае шаткое равновесие будет нарушено и начнется кровавая резня между князьями. Я и теперь не уверена, что смогу ее предотвратить.
— Князь Каэн Сандерс скажет слово, — говорю я наконец и вижу, как Сандерс выходит вперед.
Ярость и злоба, которая явно владеет сейчас этим драконом, кажется мне осязаемой. Была бы его воля, я уверена. он растерзал бы и князя Гайда и его протеже князя Салемса. Однако, они бы не моргнув глазом сделали бы то же самое с ним и с его женой, если бы представилась возможность.
— Моя истинная, Анна Сандерс, все еще жива, я чувствую это благодаря метке истинности, что связывает нас, — громко говорит Каэн и голос его распространяется по залу, заполняя его весь. Голос этот звучит так, словно он был создан приказывать и направлять всех остальных. На мгновение я даже забываю, кому он принадлежит — порывистому и безрассудному Каэну Сандерсу. Я много раз задавала себе вопрос. почему мой муж отдавал предпочтение именно этому молодому князю. Что он видел в нем такого, чего не вижу я?
— Он самодовольный, самоуверенный, жаждущий власти и влияния. Разве таким должен быть император? — вспоминаю я вопрос, который задала как-то к мужу.
— Не спеши судить, милая, — говорил он тогда, — Сандерс молод и ему предстоит пройти долгий путь. чтобы стать достойным.
— У нас нет этого времени, — с грустьюл говорила я, чувствуя что дни моего императора сочтены.
— Верь моим словам, любовь моя. Через меня говорит первый дракон.
От воспоминаний меня отрывает вкрадчивый голос Салемса, который, спокойно улыбаясь глядит на молодого дракона:
— Мы все питаем к вам большое уважение, князь Сандерс, но как мы можем удостовериться в ваших словах? Если она жива, то почему до сих пор не дала знать об этом?
— Вы считаете, что я могу лгать в такой ситуации? — со сталью в голосе отвечает Каэн. — Если это ваша официальная точка зрения, я готов к поединку.
Салемс морщится так, словно Каэн сказал какую-то глупость.
— Я уже не в том возрасте, молодой человек, чтобы сражаться на дуэлях, — говорит, наконец, Сандерс презрительно и его свита начинает жужжать, как разворошенный улей. Кто-то из молодых князей, ради того, чтобы выслужиться перед старшими, с радостью возьмет на себя это бремя и вступит в поединок с Каэном, сейчас нельзя этого допустить.
Я вижу, как глаза Каэна Сандерса загораются ярким внутренним светом. Еще мгновение, и он начнет перевоплощаться прямо здесь. Я в ужасе думаю о том, что произойдет, если его не остановить теперь же.
Я подхожу к нему и кладу руку на его мощное плечо, горящее от наращиваемой с каждой секундой силой дракона.
— Князь, — говорю я так твердо, как только могу, — успокойтесь, никто вас не обвинит, пока я здесь. Я вам верю.
Каэн обращает на меня взгляд своих светящихся глаз и я вижу, как тяжело ему сдержать гнев.
На какое-то мгновение я ныряю в эту огненную бездну и чувствую то же самое, что чувствует он.
— Не идите у них на поводу, Каэн, — говорю я тихо. — вы можете начать войну здесь и сейчас, но это не поможет вашей Анне. Она не должна вернуться на пепелище. А именно в пепелище и превратится империя, если вы поддадитесь на их провокации. Смирите свой гнев, я прошу вас, ради памяти о моем покойном муже, ради вашей истинной.
Я чувствую, как едва сдерживаемая сила клокочет внутри Каэна и на мгновение мне становится страшно.
— Она еще жива, — говорит он, — позвольте мне найти ее.
— Вы знаете, что это запрещено.
— Князь Салемс отправляет во все стороны своих людей, они ищут ее, чтобы убить, а вы предлагаете мне сидеть сложа руки?
— О чем же вы шепчетесь, уважаемая наместница? — возвышает голос Салемс, скалясь, как хищный зверь. — Быть может, вы расскажете нам всем, раз уж мы на общем совете?
— Каэн Сандерс просит разрешения отпправиться на поиски своей истинной, — говорю я, чувствуя, что мой голос звучит слабо.
— Это против правил, она должна сама добраться сюда, неужели молодой дракон не знает даже таких простых вещей? Если она до сих пор не подала вестей о себе, мы можем заключить, что ее, к нашему великому сожалению, давно нет в живых. ПРедлагаю почтить ее память и начать процедуру выбора наместника.
Я чувствую, как сотни взглядов буквально испепеляют меня своим вниманием.
Сейчас мое слово еще что-то значит для них. Сейчас я еще могу на что-то влиять. Но с каждой проходящий минутой все становится сложнее. Салемс пока не готов ударить. но скоро он накопит силы. Хоть бы Анна успела вернуться до того момента.
Я отхожу от Сандерса и обращаюсь ко всем:
— Мы будем ждать еще один месяц, и если до тех пор не будет вестей от истинной князя Каэна Сандерса, я лично назначу дату и способ выбора наместника. Совет окончен.
Не глядя на собравшихся, я разворачиваюсь и быстрым шагом выхожу из зала. Я знаю о чем они думают, я знаю, что они затевают, я чувствую, что все кончится плохо, если не случится чуда, но другого выбора у меня нет.
Я вхожу в свои покои едва дыша, чувствуя, что эта встреча с князьями далась мне куда тяжелее, чем я могла ожидать.
— Ваше Величество, — говорит служанка, — вам плохо?
— Нет, Кайла, я просто устала, мне нужно побыть одной.
Когда служанка, наконец, выходит, я обхватываю лицо руками и позволяю чувствам выплеснуться наружу. Слезы сами текут из глаз, как бы ни старалась я сдержать их. Меня трясет крупной дрожью.
— Я не могу, я не вынесу этого, — шепчу я в пустоту. Зная, что никто мне не ответит. Император, мой истинный, моя опора и моя крепость, мертв. Я лишь блаждающий в темноте ребенок, который пытается не обезуметь от страха и ужаса.
Эти глаза, сотни пожирающих меня глаз, сотни ненавидящих меня глаз, которые считают, что я занимаю свое место по недоразумению. Они жадно смотрели на императора, пока он был жив, пытаясь разглядеть в нем все новые признаки скорой кончины. Они торопились, подгоняли его смерть. Теперь же они расталкивают друг друга локтями, создавая и разрушая союзы, чтобы успеть отхватить кусок пирога пожирнее. А на их пути стою я.
