Тоже мне, удивил. Вот только когда тот придурок успел всем растрепать, что я прогнала его отсюда? Жнец, сидящий рядом, усмехается, и я спрашиваю:
–Что?
–Не думал, что он до сих пор не смирился,– тихо поясняет собеседник.
Так, он меня вообще запутал.
–О чем ты вообще?– интересуюсь, краем глаза поглядывая, как объект обсуждения спрашивает что-то у Бишопа.
–Именно от него ты сбежала тогда через окно, когда мы были в центре Спирали.
Воспоминания лавиной обрушиваются на меня. Сердце, покрытое толстой каменной коркой, делает первый за долгое время удар. Но я прекращаю это, погребаю его обратно.
–Да уж, а я и не знала.
Он собирается сказать что-то еще, но тут вновь заговаривает Бишоп.
–Ко мне поступила информация, что на празднике могут быть оппозиционеры, так что не забывайте про внимательность. Отправляемся сегодня после заката. Итак, со мной едут…
Бишоп называет порядковые номера Жнецов, и я не удивляюсь, когда мой оказывается одним из первых. Сейчас меня волнует не это.
Оппозиция.
Они могут доставить ненужные проблемы.
Несколько дней назад Бишоп еще раз спросил меня о том, где находится база оппозиции. Я рассказала. Но это ничего не дало. Существуют тысячи подходящих по описанию мест, проверять все не хватит ресурсов. Наставник больше ни о чем не спрашивал, даже о их руководстве. А я почему-то промолчала. Если бы спросил, я бы рассказала и о Терезе Мартин, и о Дэниеле Сорренсе, но…
На сегодня все тренировки отменены, мы готовимся к отлету. Загружаем вещи и оружие в вертолет. А потом нас отпускают. Жаль, что нельзя сходить на поверхность. Да и, если было бы можно, долго там делать все равно нечего. Даже утепленный костюм не спасет от адского холода.
К вечеру садимся в вертолет и отправляемся в неблизкий путь в провинцию Леса. Я мало где была, и мне любопытно посмотреть, как живут другие люди, поэтому с нетерпением жду, когда же закончится многочасовой перелет.
За время полета успеваю выспаться, а когда приземляемся, первой оказываюсь на ногах и спешу к выходу. Но вдруг кто-то задерживает меня на месте, схватив за руку чуть выше локтя. Оборачиваюсь и вижу Бишопа.
–Восемь Четыре Три Семь, ты забыла про маску. Здесь много обычных людей, они никогда не видели Жнецов без их главного атрибута. Давай не будем нарушать традицию,– спокойно, но не без укора говорит наставник.
–Да, конечно. Простите, больше подобного не повторится.
Мысленно ругаю себя за рассеянность. Это недопустимо!
–Очень на это надеюсь.
Бишоп отпускает меня, и я сразу же надеваю маску. Теперь можно выйти на улицу. Судя по освещению, скоро рассвет.
Высаживаемся на круглой площадке посреди леса. Куда-то вглубь него отсюда ведет широкая дорога. Вокруг столько зелени, что глазам больно. Легкий ветерок играет листвой, так и хочется подставить ему лицо, но я не могу. Слышу даже самый далекий щебет птиц. Мне здесь уже нравится.
Берем сумки с вещами и все вместе направляемся по дороге вглубь леса. Идти приходится не меньше пятнадцати минут. Деревья расступаются, и перед глазами вырастает большое поселение, расположенное в долине внизу, надо только спуститься с небольшого холма. А вокруг бескрайнее зеленое море, вдали виднеется синяя лента реки, вода блестит под ласковыми лучами только что появившегося солнца. Рассвет здесь прекрасен. Могу любоваться им бесконечно. Отныне, это мое второе любимое явление, после заката.
Кто-то легко касается моей руки, а затем перед глазами появляется зеленая надпись.
«Позже будешь любоваться, мы пробудем здесь три дня. А теперь идем, надо разместиться и подготовиться к празднику, сверив позиции, кто где будет стоять в толпе»
Он прав. Следую дальше в сторону поселения следом за Восемь Три Восемь Три. Улицы почти пустынны, нам встречается всего пара человек, которые обходят нас стороной. Ну, по сути, ничего удивительного. Совсем недавно сама была такой.
Проходим мимо административного здания, и располагаемся сразу за ним в здании поменьше. Но здесь достаточно места для Жнецов, работающих в этой провинции и для двадцати прибывших.
«Мы не все сумки забрали, в вертолете осталась еще парочка. Кто пойдет?»– приходит сообщение в групповой чат от одного из Жнецов.
«Я схожу»,– вызываюсь сразу же, хочу еще раз посмотреть на природу, небольшой город, рассвет.
В ответ сразу же приходит несколько сообщений с благодарностью, но я просто молча разворачиваюсь и выхожу на улицу. Иду в обратном направлении в сторону холма. За столь короткое время народу на улицах прибавилось, но их поведение не изменилось. Большинство просто отводят глаза. Вздыхаю, остается только смириться с этой участью, которая будет со мной до конца жизни. Ускоряю шаг, когда слышу какой-то шум возле вертолета. На земле прямо у подножки сидит мальчик лет восьми, не больше. Он плачет и все время повторяет одно и то же:
–Простите, я не знал.
–А ты знал, что воровать нехорошо?– холодно спрашивает у ребенка Бишоп.
Даже мне становится не по себе от его тона. Сразу вспоминаю трость в руках наставника. Кажется, если бы сейчас она была у него, он непременно воспользовался бы ею.
–А, Восемь Четыре Три Семь, ты как раз вовремя. Воришка хотел что-то у нас украсть. Отведи его в здание администрации, пусть там с ним сами разбираются, у нас нет на это времени,– говорит мне Бишоп, а затем буквально рявкает на ребенка:– Вставай!
Мальчик безропотно поднимается на ноги, размазывая слезы по лицу и шагает рядом со мной.
В горле образуется противный ком. Это же ребенок. Что с ним будет? В Рудниках за воровство казнили, вряд ли здесь его ждет лучшая участь. Но он все равно тихо идет рядом, опустив голову и постоянно шмыгая носом. Даже не пытается спастись бегством. Видимо, с самого детства родители внушили ему, что бесполезно в чем-то тягаться с Жнецами.
Спускаемся с холма, оборачиваюсь, чтобы проверить, что за спиной нет других Жнецов или самого Бишопа. Чисто. Жестом указываю ребенку в переулок, он поднимает на меня широко распахнутые от страха глаза.
–Но администрация там,– заикаясь указывает направление.
Еще раз показываю ему на переулок. Знаю, у меня будут проблемы из-за этого, но ничего не могу с собой поделать. Делаем несколько десятков шагов, когда навстречу выходит мужчина, который несет в руках охапку каких-то веток. Он притормаживает, переводит взгляд с меня на ребенка и обратно. Я же вообще замираю на месте.
Мальчик тоже остановился, он смотрит то на меня, то на мужчину. Можно было бы отступить, пропустить его и идти дальше. Вот только проблема в том, что я его знаю. Это Пол. Один из немногих простых людей в отряде Кейна. А если он здесь, значит, остальной отряд и сам Кейн тоже. Сердце делает еще один неслабый удар, заставляя каменную оболочку, окружающую его, покрыться трещинами. Пол внимательно смотрит на меня, то и дело поглядывая на мой персональный номер. Он что-то подозревает.
