Сквозь проклятия, срывающиеся с губ, слышу щелчок и больше не могу пошевелить головой. На мгновение теряюсь, Трей тем временем уже пристегивает одну руку к подлокотнику, затем переходит ко второй. Мне не хватает воздуха. Железный обруч, прижимающий меня за шею к спинке кресла не дает полноценно дышать. А мой противник даже не запыхался.
Сейчас я всей душой ненавижу этого человека, я готова рвать его на части голыми руками, если потребуется, даже зубами, только бы освободиться. Жнец наклоняется и начинает пристегивать правую ногу. Из последних сил пинаю его левой ногой в лицо, но попадаю лишь по подставленной руке.
–Успокойся!– со злостью бросает он, начиная пристегивать вторую ногу.– Если бы ты не врала, а рассказала все, что знаешь, сразу, то всего этого бы не было. А теперь тебе придется отвечать, хочешь ты того, или нет.
–Пошел ты, урод!– сквозь хрип, сжимающий горло, проталкиваю воздух вместе со словами.– Думаешь я поверю, что вы отпустили бы меня?
–Никто тебя не отпустит! И можешь не надеяться. Здесь тебя не найдет ни мой брат, ни Кейн.– Вздрагиваю при их упоминании. Откуда он знает про Кейна?– Никто из них ничего не знает про это место. Если хочешь жить, расскажешь все, о чем тебя попросят. Иначе, будут пытки, а потом – смерть. Твой человеческий организм слаб, чтобы справиться с методами Бишопа.
Недоверчиво смотрю на него. Как Ной и этот человек вообще могут быть родственниками? Между ними нет абсолютно никакого сходства.
–Какой же ты ублюдок, Трей!– ядовито говорю ему, и он отстраняется, стиснув зубы.
Видимо, не нравится, что назвала его по имени. Но продолжить не успеваю, на пороге объявляется Бишоп. Прикрываю глаза, про себя умоляя, чтобы земля под его ногами разверзлась, но ничего такого, естественно, не происходит.
–Что тут у вас за шум?– недовольным тоном осведомляется он. И тут же окидывает меня взглядом.– А, все ясно. Не хотелось садиться в это прекрасное кресло? Ну ничего, ты ненадолго задержишься в нем. Конечно, при условии, что поведаешь мне все без утайки.
Расширившимися от ужаса глазами слежу за тем, как он закрывает за собой дверь и приближается ко мне. Трей при этом отступает в сторону. Чувствую себя настолько беззащитной и слабой в этот момент, что готова на все, лишь бы меня освободили. Но знаю точно, этого не будет. Я так и умру связанная по рукам и ногам и прикованная за шею к этому отвратительному креслу.
9. Пистолет смерти
–Надеюсь, не надо напоминать тебе о незавидности твоего положения?– останавливаясь в шаге от меня, спрашивает Бишоп.– Не хочу хвастаться, но мало кто пережил мои пытки, а твоя главная слабость в том, что ты человек.
Сжимаю руки в кулаки и смотрю на него не моргая. Не знаю, что сейчас написано на моем лице, ведь внутри бурлит гамма эмоций от ненависти и ярости, до страха и отчаяния.
–Отвечай на мои вопросы правдиво и тогда я ничего тебе не сделаю. Учти, я пойму, если ты соврешь,– спокойно продолжает Бишоп.– Поняла?
–Да,– почти выплевываю из себя короткое согласие.
–Отлично. Итак, первый вопрос. Где находится база оппозиции?
–Не знаю,– без промедления отвечаю, но когда Жнец делает шаг в мою сторону, продолжаю.– Подождите! Я правда не знаю. Там кругом был лес, а сама база под землей.
Смотрю на него в ожидании.
Технически, это не ложь. Судя по карте, которую мне удалось стащить, старый разрушенный город окружен лесами с двух сторон. А Штаб оппозиции и правда находится под землей.
В голове мелькает и тут же уходит мысль: «Хорошо, что я не захватила карту с собой».
Она была мне не нужна, ведь я думала, что попаду в столицу.
Бишоп и Трей переглядываются. Старший кивает и говорит:
–Хорошо. Кто руководит оппозицией?
Тут все сложно. Я не могу выдать ни доктора Мартин, ни Дэниела Сорренса. Сейчас от них зависят жизни сотен, если не тысяч последователей оппозиционного движения. Сотни жизней против одной моей. Выбор вполне очевиден. Поэтому говорю, вложив всю ненависть в следующие слова. Для этого мне даже не приходится притворяться.
–Мой восставший из мертвых папаша.
Конечно, говорить это было рискованно, я могу подставить тем самым Терезу Мартин. Но Бишопу нужна правда, и он ее получил.
Мужчины передо мной выглядят удивленными.
–Твой отец?– приподняв брови, спрашивает главный.– И кто твой отец?
–Его зовут Саймон Трент. Он был добровольцем два года назад. Я думала, он умер. Оказывается нет,– выдаю еще информацию, в надежде усыпить бдительность Бишопа.
–Восемь Три Восемь Три, достань мне всю информацию на этого Трента. Прямо сейчас.
Трей уходит, мы с Бишопом остаемся вдвоем. Для меня разницы никакой, но все равно внутренности скручиваются в тугой узел.
–Так, значит, ты вступила в оппозицию и выполняла задание отца, спасая моих заключенных?– холодно осведомляется Бишоп.
–Нет!– горячо протестую я.– Я ненавижу его за то, что он бросил нас с мамой! Я хотела сбежать, когда узнала, что он там главный, но не ожидала, что попаду в Пирамиду.
Жнец задумчиво смотрит на меня.
–Звучит, конечно, логично, но тем не менее тебя поймали, когда ты пыталась увести к вертолету одного из моих людей, что был наказан и сидел в камере за пособничество оппозиции.
Смотрю на него как на идиота. Ной и оппозиция? Что за бред?
–Ной никак не связан с оппозицией!– тут же с уверенностью заявляю я.
–Ной… – Бишоп кривит губы.– Когда-то давно его звали так, но это изменилось. Ты не ответила на вопрос.
Решаю не искушать судьбу и говорю правду:
–Я не собиралась никого спасать, но когда увидела Но… его в камере в ужасном состоянии, не могла бросить его там.
–Какая самоотверженность и глупость. Теперь ты вынуждена будешь ответить за этот поступок. Но об этом позже. А сейчас расскажи мне, как ты выжила?
Бишоп выглядит совершенно расслабленным, но меня это не обманывает. Все равно что-то здесь не так.
–Я уже говорила. Мне дали какую-то неисследованную сыворотку, все равно я бы умерла. Но она чудом спасла мне жизнь.
Тут даже врать не пришлось.
–Как звали твоего врача?– задает следующий вопрос.
Внутренности холодеют, но я стараюсь сохранить максимальную ясность рассудка.
–Она не представлялась.
–Она?– удивленно спрашивает Бишоп.
Возможно, совершаю прокол, но говорю слегка изменив факты:
–Меня лечила пожилая женщина, которая выписала меня сразу же после того, как я очнулась.
–А после этого ты вступила в оппозицию?– сверля меня взглядом, спрашивает мужчина.
