Поэтому долго не стала раздумывать и, усевшись напротив, сразу взяла кусок ещё тёплой лепёшки и надкусила.
Равшана-ханум облегчённо выдохнула. Она не хотела «войны» с этой женщиной, она пришла договариваться.
— Расскажи о себе, — миролюбиво попросила Равшана-ханум после того, как был утолён голод.
Ирэн не стала отмалчиваться и рассказала, что живёт с отцом и детьми, что любит придумывать всякие интересные и полезные вещи, что привыкла сама выбирать свою жизнь и для неё оказаться в гареме совершеннейшая неожиданность и в её менталитете это не является счастьем.
Равшана, прищурившись, спросила:
— А ты и вправду дружишь с императрицей?
Ирэн не поняла вначале к чему такой вопрос, вдруг он для того, чтобы выяснить её значимость для империи и ответила уклончиво:
— Я была представлена императрице, но дружбой это вряд ли можно назвать
И вдруг Ирэн стало понятно, почему Равшана-ханум так интересовалась этой темой, потому что следующий вопрос был абсолютно женским:
— Это правда, что благодаря тебе ваша императрица теперь не выбирает какой половиной лица повернуться к мужу?
Ирэн внимательно посмотрела на Равшану-ханум, будто бы пытаясь разглядеть, что та прячет под шёлковым платком, и сказала:
— Для женской красоты нет предела, а я знаю, как можно исправить некоторые маленькие несовершенства.
Вдруг Равшана-ханум отстегнула платок и спросила:
— И даже такие несовершенства?
Ирэн взглянула в открывшееся лицо. У Равшаны-ханум была белая кожа, и на ней на щеках с двух сторон лица словно бакенбарды лицо обрамляли пигментные пятна.
Ирэн спросила:
— Равшана-ханум, когда у вас появились эти пятна?
— Эти пятна стали заметны уже после смерти отца Мустафы-хана, — ответила женщина, и с горечью в голосе добавила, —но появились они тогда, когда я носила его ребёнка
Ирэн молчала, не стала спрашивать про ребёнка, судя по горечи в голосе Равшаны-ханум, либо она не доносила беременность, либо с ребёнком что-то случилось
Названная мать Мустафы-хана сама ответила на невысказанный вопрос:
— У меня родился сын, и я как мать приняла первого сына мужа в названные сыновья, моему сыну было три года, когда его отец скончался от раны, которую он получил на охоте, а через два года мой сын ушёл вслед за отцом.
Женщина закрыла глаза, как будто бы пытаясь сдержать слёзы, но когда она их открыла, то глаза её были сухие, но в них горела… ненависть?
— Мой сын просто однажды заснул и не проснулся. Все убеждали меня, что такое бывает, но я явственно ощутила запах одной очень интересной травы в его комнате. Но никто мне не поверил.
Равшана-ханум гордо подняла голову и Ирэн показалось, что она собиралась сказать что-то совсем другое, но сказала женщина только о том, что ей удалось сохранить хорошие отношения с Мустафой-ханом, и он доверил ей свой гарем.
Помолчала немного, потом спросила, явно пересиливая себя:
— Можешь сделать так, чтобы это, — и она, поморщившись обвела рукой вокруг лица, — исчезло.
Ирэн понимала, что Равшана-ханум не привыкла просить, но и Ирэн здесь не в роли рабыни, поэтому сама не стала предлагать, хотя по старой привычке всем помогать, с языка чуть не слетели слова о помощи.
Сухо ответила:
— Помочь могу, но мне нужна будет лаборатория и компоненты для средства.
После чего строго взглянула на «руководительницу гарема» и добавила:
— А от вас, Равшана-ханум, нужно будет выполнять нехитрые правила
Равшана-ханум молчала, было заметно, что в ней борются какие-то разные чувства, возможно, что у неё не было полномочий на то, что просила Ирэн, или наоборот полномочия были, но не было веры.
Желание избавится от пигментных пятен победило и Равшана-ханум, легко понявшись с колен, чего не получилось у Ирэн, потому что с непривычки ноги затекли и пришлось сначала некрасиво вставать на коленки, сказала:
— Пойдём, покажу тебе лабораторию
Ирэн устала и после еды её клонило в сон, но больше всего ей не хотелось оставаться одной в этой комнате с занавеской вместо двери, и она, перекатившись с пятку на мысок и обратно, пытаясь восстановить кровообращение в ногах, утвердительно кивнула.
Они снова шли по длинным светлым коридорам вместе с Равшан-ханум, но теперь уже Ирэн понимала, что за колышущимися шёлковыми занавесками скрываются комнаты, в которых живут обитательницы гарема, и то, что коридоры кажутся пустыми, лишь временное ощущение. На самом деле все уже знают, что в гареме появилась новенькая и следят. Ирэн физически ощущала, как ей в спину упираются заинтересованные взгляды.
Но, позволив себе один раз оглянуться, никого не увидела, лишь колыхание занавесок. Подумала: — может уже паранойя развивается?
Снова задала вопрос Равшане:
— А где все?
На этот раз та уже не удивилась, что Ирэн задаёт вопросы и ответила:
— Скорее всего в купальнях, готовятся к вечеру.
— А что за вечер? — удивилась Ирэн тому, что возможно она не всё знает про гаремы и здесь проводятся какие-то вечера, но ответ Равшаны-ханум был однозначен:
— Вечером может прийти хан, вот все и готовятся.
— Вот же наивная, — усмехнулась про себя Ирэн, —вечер у них «по заявкам трудящихся»
Вдруг Равшана-ханум остановилась и сняла платок с плеч, протянула Ирэн со словами:
— На, накрой голову
Увидев, что Ирэн колеблется, сказала:
— Мы выходим из женской половины, нельзя с открытым лицом
К облегчению Ирэн платок был из какой-то ткани, через которую было видно куда идти и можно дышать.
Вскоре они дошли до лестницы, ведущей наверх, поднимались не меньше трёх этажей, но зато когда дошли и Равшана разрешила снять платок, Ирэн увидела, что стоят они на большом балконе с видом на море.
Сзади прозвучал старческий голос:
— О Равшана, какими судьбами?
Ирэн обернулась и увидела маленького сухого старца, Равшана-ханум низко поклонилась, Ирэн последовала её примеру
— Приветствую тебя Абу Сина, — проговорила Равшана, — я привела к тебе женщину из Стоглавой империи
— Стар я уже для женщин, Равшана, —усмехнулся старик, разглядывая Ирэн
— Ну что вы Абу Сина, перед вашим умом преклоняются прекраснейшие женщины, особенно когда я им читаю ваши стихи, — улыбаясь ответила Равшана-ханум, — но эта женщина, —продолжила она, — не просто женщина из гарема, она гостья хана из Стоглавой империи.
Старик внимательно посмотрел на Ирэн:
— До меня доходили слухи только об одной женщине из Стоглавой империи, которую наш хан хотел видеть в гостях, той, чья фамилия украшает мыло, остановившее войну между Ханиданом и русами
