Китэ пророчил парням великое будущее просто потому что они привлекательны, что было весьма спорным утверждением. Их навыки далеки от совершенства. Они хорошо танцуют. После дебюта, когда на музыкальных шоу и премиях уже не будет запрета на использование фонограммы, они могут выглядеть весьма достойно — красивые, стройные, хорошо двигаются. Но вот вокал нормальный только у ПакПао, остальные… нет, ничего совсем ужасного, конечно нет. Они не совсем безнадежны. Но обычно таких, как эти шестеро, берут в группу по одному, на роль вижуала, прячут средненькие способности среди более скилловых товарищей. Здесь же живые выступления вытягивает один мембер из семи: ПакПао поет примерно по половине песни. Ожидаемо, что при таком распределении партий он является одновременно и самым популярным мембером группы, и самым ненавистным — фанаты обвиняют агентство в фаворитизме, требуют давать больше партий остальным.
Что особенно удивляет, так это странное чувство собственной важности, которое почему-то есть у этих семерых. Занимаясь в старых залах, без особых условий и хороших педагогов, они почему-то были уверены в собственной крутости. Анджону было неприятно из-за этого. Сколько раз их группа терпела пренебрежительные фырканья коллег из крупных агентств? А теперь эти личинки айдолов поступают так же.
Тренеры в агентстве, скорее всего, внесли вклад в формирование этой ненормальной уверенности в себе. Анджон слышал, что во многих агентствах практикуют политику кнута и пряника, просто с перекосом в одну из сторон. В КАС и АТА это кнут, в Person и UQ — пряник. А еще есть политика воспитания центра группы — его хвалят постоянно, чтобы у центрального участника была непоколебимая уверенность в себе и своих навыках, она нужна на сцене. Эту семерку воспитывали так, будто каждый из них будет центром. Эксперимент явно неудачный.
То, что они сказали про трейни ММ, насколько Анджон понял, было еще и частично спланировано стаффом: кто-то сказал парням, что критика ровесников во время неудач — это распространенный способ вывести конкурентов из себя и заставить делать ошибки. Вот только у этих личинок не хватило мозгов выбрать правильное место и время… во-первых, не на виду у парней из Person…
— Выступление сырое, — заговорил Конхи, вставая со своего места. — Вы плохо поете, ошибаетесь в хореографии, не выкладываетесь на полную. В чем дело?
Стоит отдать должное: смелости у Роуна на семерых. Анджон бы не рискнул перечить Конхи, когда он в таком состоянии. Тот в гневе страшен и может даже до рукоприкладства дойти: тапками кидается метко, а сейчас он как раз в своих любимых сланцах.
— А смысл стараться? — дерзко ответил Роун. — Всё равно выиграют Person, это с самого начала было понятно.
— Смысл? — практически прошипел Конхи. — То есть ты считаешь допустимым показывать отвратное выступление просто потому что соперники популярнее тебя?
Анджон поморщился: кажется, тапок все же полетит. Надо же было сказать такое при Конхи? До дебюта этот парень заставлял свою группу репетировать номера до такого состояния, что просто при включении музыки тело начинает само выполнять движения танца. Они ведь тоже первоначально были не особо сильны в навыках айдолов, хороших учителей в Ssag не было, так что могли только репетировать. Много репетировать, до черных кругов перед глазами и хриплого голоса.
— Все предрешено. Нам все равно не дадут ничего, кроме четвертого места, — уверенно сказал Роун.
— Ты ради места на сцену выходишь? Ты айдолом решил стать только ради славы? — вкрадчиво поинтересовался Конхи. — Потому что если да, то у меня для тебя плохие новости — тебе в к-поп ничего не светит. Либо ты горишь этим делом, либо никак.
Роун упрямо поджал губы и, кажется, собирался продолжить, но его в бок ткнул ПакПао:
— Простите, — низко поклонился он. — Он просто устал, поэтому говорит такое. Отдохнет и все будет хорошо.
— Отдохнет? — хмыкнул Конхи. — Вы отдых не заслужили. Раз уж вы носите титул наших младших братьев, то придется ему соответствовать. Остаетесь в агентстве. До утра времени много, в семь утра в этом зале я проверю, чему вы научились за ночь.
В зале повисла тишина. Анджон хмыкнул: у изнеженных красавчиков на лицах появилось неверие. Кажется, они еще не осознали, что Конхи не шутит.
— Вы ни разу не оставались на репетиции до утра? — спросил Анджон.
Те отрицательно затрясли головами.
— Что ж, поздравляю, это ваш первый раз, — невесело сказал Анджон.
А у самого в голове не укладывалось: как Китэ вообще умудрился собрать таких, как они? Будучи занятыми своей собственной карьерой, Анджон, да и Конхи, никогда не следили за трейни в агентстве. Но сейчас просто не верилось, что после них, готовых на все ради дебюта, Китэ собрал этих… кто мечтает не о дебюте и сцене, а о дебюте и сразу славе. А славу еще нужно заслужить.
— Что-то вы слишком самоуверенны для трейни, — продолжил Конхи. — Считаете, что раз ваш дебют решен из-за того, что агентство вложилось в вашу внешность? Вот ваше главное отличие от соперников — они за места в группе готовы на что угодно, а вы так… ждете популярности, словно она сама собой приходит. Считайте это посвящением в настоящие трейни. Все репетируют до утра, независимо от величины агентства. Если, конечно, дебют для них — не просто слова.
Семеро начали обеспокоенно переглядываться. Вряд ли они не знали о сложных тренировках на выносливость. Другое дело — у них прежде не было стимула так тренироваться. Вообще-то у них у всех перед агентством огромные долги, но они, кажется, верят в то, что легко отработают все после дебюта.
Такие темпами — не отработают.
— А… где мы будем спать? — неуверенно поинтересовался самый младший из них.
— Можете вздремнуть пару часиков на полу. Как раз не проспите слишком долго, — Конхи растянул губы в издевательской лживой улыбке. — А если кто-то считает, что может нарушить наши слова, то хочу напомнить о некоторых нюансах. Мы сейчас единственные, кто приносит деньги в Ssag. И эту дедовщину нам простят и даже не пожурят за грубость. Намек понятен? Репетируйте! И чтобы в семь утра номер был готов с минимальными помарками.
Конхи обернулся к Анджону и он согласно кивнул. Они вместе вышли из танцевального класса и вместе прошли в свою студию. Да и какая там студия… так, что собрали. У Китэ есть полноценная, но там не поработаешь, а они свои песни пишут самостоятельно.
Темное помещение, плакаты на стенах, два стола, побитый жизнью синтезатор, который принадлежал еще отцу Конхи, у стены диван, который они года три назад «спасли» от утилизации, на столах ноутбуки, рядом короб для записи звука. Не полноценная студия, но для работы сгодится.
— Они просто ужасны, — недовольно сказал Конхи, подходя к старенькой кофеварке.
Латте в такой не сваришь, только американо, и то не особо хорошее. Но это все равно дешевле, чем заказывать доставку. Сейчас они уже могут себе позволить кофе, но по привычке экономят. Все копят — кто-то на дом, кто-то на студию, кто-то потому что не привык тратить.
