Роун самодовольно улыбнулся:
— А что, правда глаза колит?
— А тебе включенная камера и петличный микрофон ничего не колит? Например — страх о том, что кто-то сольет ваши сплетни в сеть? — уточнил Дан.
Роун едва заметно вздрогнул. Он пока не настолько хорош, чтобы держать лицо в любой ситуации и совсем не показывать эмоций. Глаза на долю секунды метнулись вбок — красный огонек на большой камере общего плана действительно горит. А если еще и микрофоны включены на запись, то все их сплетни записались в идеальном качестве.
Роун явно придумал какой-то ответ, уже открыл рот, но озвучить его не успел, так как на площадке начались какие-то шевеления, а уже через несколько мгновений замигал свет, сигнализируя о скорой съемке. Роун так ничего и не сказал, но… ничего и не уяснил.
После выступления перед публикой их всегда собирали в этом зале, чтобы озвучить задания жюри и темы следующей недели. Съемка занимала около часа, а на монтаже оставалось минут десять. В этот раз решение судей затянулось, вот и ждали дольше обычного.
И это при том, что тема следующего номера уже известна — секси-концепт, либо, как альтернатива, концепция плохих парней. Person третий раз за время шоу забрали первое место, а вот ММ ожидаемо получили последнее и задание лучше фокусироваться на выступлении.
И вот, когда материал отсняли и трейни встали со своих мест, разразился второй акт конфликта.
— То, что вы держите в страхе парней из мелкого агентства, вовсе не значит, что и мы вас будем бояться, — хмыкнул Роун, подойдя к ним ближе.
Со съемочной площадки нужно сначала выйти, потом идти к выходу с павильона, затем по коридору к гримеркам — все это время трейни идут одной толпой. И камеры их уже не видят.
— А что это вы внезапно превратились в защитников маленьких агентств? — в ответ спросил Инсон. — Вроде раньше гнобили их со всей страстью, а теперь что?
— Ой, а ты вообще молчи, — фыркнул Роун. — Не дорос еще во взрослых разговорах участвовать.
— Во взрослых? — удивлено переспросил Инсон. — Это где же вы взрослых нашли? Вы ко мне вообще-то должны уважительно обращаться, я старше. Или тебя настолько плохо воспитали?
Они шли по коридору совсем рядом. Минсок шел след в след за Инсоном и явно готовился в любой момент перехватить эту драчливую белку. Дан не особо переживал о том, что Инсон на кого-то бросится. У него другой метод: он предпочитает доводить оппонента до состояния кровавой пелены перед глазами, чтобы бросились на него. Способы у него, конечно… раздражающие. Там нет ни логики, ни смысла — он просто насмехается над оппонентом.
— У меня с воспитанием все замечательно. То, что ты старше, не делает нас равными. Тебя и в группу-то взяли наверняка для того, чтобы любителям педо-контента было на кого дрочить, — ухмыльнулся Монкут.
Теперь Дан уже забеспокоился. Для Инсона тема его бейбифейса немного болезненная. Не настолько, конечно, чтобы из-за этого морду бить, но все же… За время в Person он смирился со своей особенностью и даже вроде как сам предложил сделать это своей фишкой, сейчас его детские черты подчеркивают макияжем. Хотя Дану эта идея не особенно нравится. Он был в положении инфантильного парня, он не хочет такого же будущего для Инсона.
— Да ты тоже не особо похож на героя романтической новеллы… только если это BL-роман, — ухмыльнулся Инсон.
[*BL — boy love, то есть новеллы, манхвы и дорамы, где центральной темой являются отношения двух парней. По сути, так в Азии называют слеш.*]
— Что, почувствовал во мне конкурента? Ты-то ясно на какой позиции в собственной группе, — со злой насмешкой в голосе ответил Монкут.
Дан не столько увидел, сколько почувствовал, как напряглись Минсок и Юджин. Да и Инсон тоже… заметно зол. Это Джинхо воспринимает такие разговоры с абсолютным пофигизмом. Дан за прошлую жизнь привык к прилипшему клейму парня с нетрадиционной ориентацией (не отлипло даже после того, как он несколько лет официально встречался с девушкой), но понимал сейчас остальных. Шутки-шутками, но эти заявления уже не про юмор и контент для фанатов. Это все же оскорбления. Не важно, насколько ты толерантно и иронично относишься к шуткам про свою ориентацию, в такой ситуации слова звучали бы неприятно для кого угодно.
Поэтому он остановился и одернул Монкута за плечо. Из-за этого остановились все.
— Прекращайте. Не думайте, что можете безнаказанно всех оскорблять, — сказал Дан.
— А мы не оскорбляли, — хмыкнул Роун. — Мы же правду говорим. Ты что, обиделся, что вас на чистую воду вывели? Не хотел, чтобы ваши особые отношения в группе были озвучены вслух?
Дан даже поежился от ощущения брезгливости. Вот же идиоты. И шутки у них… как у глупых школьников… которыми, впрочем, эти двое и являются.
— На чистую воду? — удивился Дан. — Вы, видимо, не совсем понимаете, на кого тявкаете.
— Что, позвонишь нашему начальству, чтобы он нас наругал? — издевательски спросил Роун.
— Нет. Но ты отдаешь себе отчет в том, с кем ты сейчас споришь? Я не просто трейни из большого агентства, у меня связей больше, чем у некоторых айдолов.
Роун опять усмехнулся:
— Запретишь французам дарить шмотки нашим сонбэ?
Дан тяжело вздохнул. Это такой наезд в духе плохишей-подростков. Их не интересуют его доводы, их нельзя запугать или убедить. Все, что они делают — это возражают, чтобы вывести тебя и спровоцировать если не драку, то хотя бы позорную ссору.
Это понимал и Минсок. Он тронул Дана за плечо и мотнул головой в сторону гримерки. Дан кивнул. Из-за них все и так замерли на месте.
— Что, слушаешься своего папочку? — издевательски спросил Роун. — Угрожать-то мне явно нечем.
Дан уже шагал к гримерке, но слегка обернулся:
— А я не в той лиге, чтобы угрожать. Предупредил — ты не понял. Значит покажу делом.
Откровенно говоря, Дан не думал, что дойдет до такого: мстить тупому и злому подростку. Но тут все еще сложнее, чем со взрослыми, ведь не ответив на эти наезды, можно получить толпу таких тупых и злых подростков.
Сменив сценический наряд на обычный, Дан отправил парней в общежитие, а сам попросил стафф провести его к режиссеру шоу. Несмотря на то, что Дан не пользовался этим, у него был достаточно высокий допуск — он ведь автор идеи шоу. Сонхи шла за ним следом, но никак не комментировала происходящее.
Как Дан и думал, сплетни Роуна и Монкута на камеру попали. И даже звук хороший.
— Сколько? — прямо спросил Дан.
Режиссер внимательно на него посмотрел, а после уточнил:
— В шоу не включим.
— Я знаю. Слив сколько?
Режиссер написал на листке три цифры.
— Это телеканалу. Это за то, чтобы СМИ подняли шум. Это технику за то, что мы его уволим за нарушение конфиденциальности и устроим обратно через два месяца.
