– За кого ты меня принимаешь? Чтобы тебя здесь трахнуть, грохнуть, а потом закопать, – невозмутимо произносит Сережа, снимая мясо с шампура.
– Когда будешь меня закапывать, будь так добр, обмотай меня в какой-нибудь пакет.
– Я лучше обмотаю скотчем твой рот. И убивать не придется.
– Можешь обмотать. Все равно не буду с тобой сегодня целоваться.
– Да что вы говорите, сударыня?
– Правду, сударь, правду. Ты курил. Поэтому сегодня я не целовабельна. Кстати, а ты когда бросишь курить? В этом месяце или уже в сентябре?
По идее, мне должно быть обидно за его откровенный смех на мои вопросы, а я как дура тащусь от этого.
– Молоток, Эля. Далеко пойдешь, но со мной этот номер не прокатит. Я брошу курить тогда, когда посчитаю это необходимым. Пока у меня такого желания нет. Более того, с тех пор, как я посетил свою бабку, то есть встретил тебя, я стал курить чаще. Может, надо не сигареты бросить, а что-то другое?
– Что-то?
– Или кого-то.
– Это угроза, Сергей Александрович?
– Нет. Всего лишь та же игра, в которую играешь ты. Знаешь, что самое странное?
– Ты?
– Самым странным фактом является то, что мы с тобой абсолютно разные люди. Но при этом мы в чем-то идентичны. Парадокс. Знаешь в чем? – два дебила – это сила. Два упертых осла – это уже диагноз.
– Догадываюсь. Я хочу свою полку, – намеренно резко меняю тему, всматриваясь в напряженное лицо Потапова. Все ты понял, гад.
– Ты о чем?
– О полке, на которой я поставлю свои вещи. Мне не нравится носить все с собой, когда я у тебя ночую.
– Ну, не так уж ты часто у меня ночуешь.
– Вообще-то уже шесть раз.
– Ты что считаешь? – вот, блин, дура.
– Нет, конечно. Просто навскидку сказала. В общем, я хочу свою полку.
– Ты не приборзела ли, деточка? Две недели, а ты уже требуешь полку? А через два месяца что? Свадьба?
– Господь с тобой, какая свадьба в середине октября? Дожди, слякоть, серость. Ты же нарочно скинешь меня в лужу, когда будет фотография, где ты берешь меня на руки. Да и, согласно поверьям, женитьба в октябре – обещает тяжелую семейную жизнь. Так что никакого октября.
Был бы в руке телефон, обязательно бы запечатлела сей момент на память. Выражение лица у Потапова – говорящее. Напряг, испуг и недоумение. Прелестно.
– Расслабьте булки, Сергей Александрович. Мне для свадьбы подходит только август.
– Потому что сейчас август?
– Потому что женитьба в августе – это любовь на все время супружества. А мне для свадьбы нужно выбрать место, платье и прочее. На это точно нужно больше двух недель. Так что выдыхай, можешь трепыхаться аж целый год до следующего августа. Ну а если ты выведешь меня из себя раньше, для свадьбы у меня есть ноябрь. Жениться в ноябре – к богатству. Выйду замуж за Вадима и буду купаться в деньгах, – я ожидала какой-нибудь колкости в ответ, но уж точно не того, что Сережа поднесет к моему рту кусок мяса.
– На, займи уже чем-нибудь рот.
– Ай! Ну горячий же! Губы обжег!
– До свадьбы в ноябре заживет.
– Ну ты и гад, Сережа!
Гад не гад, а мясо, несмотря на то что очень горячее, безумно вкусное и мягкое. Кажется, это лучшее, что я ела в своей жизни. Жевать не получается потому что я его тупо проглатываю от того, что тороплюсь.
– Мамочки, ничего вкуснее в жизни не ела. Ты прирожденный повар, – хватаю очередной кусок, пытаясь не захлебнуться в слюнях.
– Не то, что некоторые особы, готовящие торт.
– Ты до конца жизни мне его будешь припоминать?
– До ноября.
– Скотина ты все-таки, Потапов.
– Жуй уже молча, писькатареанка.
И хотела бы сказать какую-нибудь колкость в ответ, но, когда до меня доходит, что я сейчас делаю, все, на что я способна – это выпучить глаза, смотря на руку с очередным куском мяса. Блин, это ж реально мясо! Если курицу я слопала во время болезни из-за безысходности от отсутствия еды, а колбасу по пьяни, то это-то на трезвую и здоровую голову.
Отлично, столько времени держаться, чтобы сорваться как оголодавшая бездомная собака на шашлык! Ладно, может пронесет и я не умру от рака.
– Мясо точно не приводит к онкологии?
– Ты не умрешь от нее, не волнуйся.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что тебя погубит твой язык и упрямство.
– Не дождешься. Кстати, ты не забыл, что Вселенная все слышит?
– Забудешь тут.
– Так вот, она все слышит. Как ты там сказал: а через два месяца что? Свадьба? Ну так вот, она тебя услышала. Бойся, Сереженька.
– Деточка, если память мне не изменяет, октябрь – к тяжелой семейной жизни.
– А ведь все сходится, Сереженька. У нас с самого начала капец как все тяжеленько.
– Я тебя прошу, жуй молча, – как всегда ворчливо произносит Потапов, снимая с шампура последний кусок мяса.
– Не дождешься. Не хотите ли вы, сударь, покушанькать? – протягиваю кусок мяса ко рту. – Я имела в виду покушать, – ах, какое блаженство – бесить Потапова. – Ой, кушать. Кушать не хотите, сударь?
– Беги, сударыня. Беги.
– Что-что? Простите, не расслышала?
– Беги.
И ладно бы, как всегда, пошутил, так ведь нет же. Вроде бы знакомы всего ничего, чуть больше месяца, а я по глазам понимаю – не шутит. И вот ведь дура, ведусь и срываюсь с места. И нет, чтобы как нормальные девушки в лес, где можно быть поваленной на землю со всеми вытекающими приятными последствиями. А я за каким-то лешим вбегаю в воду в платье.
Глава 33
Глава 33
Благо, плавать я умею хорошо. По крайней мере, мне так казалось до тех пор, пока Сережа не схватил меня за ногу. Вот чего-чего, но такого я не ожидала. От того, что он резко дергает меня на себя, я глотаю наверняка грязную воду.
– Ты смертник, что ли?! Я же могла захлебнуться.
– Ну раз с тобой связался – тогда да, безусловно смертник.
– Гад!
– Ну раз я такой гад, не подскажешь мне, сударыня, какого хрена, ты меня уже не только обняла, но и обвила ногами?
Блин, а ведь правда. Когда я только успела?
– Оно само. Это инстинкт самосохранения. Боюсь утонуть, – ляпаю первое, что приходит на ум.
– Не ты ли мне говорила, что прекрасно плаваешь? – трындец, он еще и слушает, что ему говорят.
– Не помню такого.
– А что помнишь?
