Итак, что надеть на корпоратив, чтобы Потапов захлебнулся слюнями? Непременно какое-нибудь платьишко без лифчика. Очень короткое или по колено? Однозначно короткое. И надо что-то сделать с волосами. Красота требует жертв и плохого сна.
Нехотя достаю мягкие бигуди и накручиваю локоны. Перед самим корпоративом надо наложить яркий макияж. Только сейчас осознаю, что при Потапове я всегда почти без косметики. За исключением клуба. И никогда меня это особо не волновало, потому что я в курсе своей привлекательной внешности. Вот только из-за веснушек, его девять из девяти – меня откровенно задели. И хоть я терпеть не могу пользоваться тональником, придется сделать исключение.
Ложусь на кровать и через несколько секунд созерцания потолка меня накрывает. До чего я докатилась, что только и жду встречи с этим засранцем и радуюсь, как малолетка от того, что он мне написал?
А что дальше? В рот ему буду заглядывать и бегать как собачка? Дожила, блин. Как же все-таки фигово, когда не с кем обсудить эту идиотскую ситуацию. Мама. Мне нужна, черт возьми, мама!
Беру телефон, дабы снова ей позвонить, но в ответ очередное «вне зоны доступа». И все же в душе я по-прежнему ребенок, раз не могу решиться позвонить первой папе.
Откладываю телефон в сторону и, несмотря на совсем детское время, то ли от пережитого стресса, то ли от недавнего алкоголя, я моментально отрубаюсь.
Вот только ночь прекрасной не выдается. Я просыпаюсь незадолго до будильника с колотящимся сердцем и мокрым лицом. Дебильный сон настолько был реальным, что я не сразу осознаю, что нахожусь не на похоронах мамы, а в спальне.
Умываюсь холодной водой и снова звоню ей. И результат тот же. Ладно, к черту. Не такая уж я и гордая. Вот только папа меня «радует» все тем же «вне зоны доступа». У меня начинается самый настоящий психоз от того, что я не понимаю, что происходит.
Решаю перебрать свои вещи, чтобы найти подходящее платье, но так и не найдя ничего подходящего, я беру косметику и принимаюсь замазывать многочисленные веснушки. Получив кукольное лицо, как с картинки, в придачу с накрашенными тушью ресницами, меня накрывает еще сильнее, когда я вспоминаю, что сны с четверга на пятницу сбываются. Еще чуть-чуть и я сойду с ума. Не придумав ничего дельного, набираю Вадима. Ничего, что еще такая рань, переживет.
– Неожиданно быстро. Я готов услышать твой положительный ответ, Эля.
– Мне нужна твоя помощь.
– Вся помощь исключительно после закорючки в ЗАГС.
– Я серьезно.
– Ладно, поиграем в положительного персонажа. Я весь внимание.
– Ты не знаешь где папа?
– Знаю. Где-то в небе.
– В смысле?
– В прямом. Минут двадцать назад он должен был вылететь по делам.
– Ясно. А мама? Она не берет трубку со вчерашнего вечера. Она тоже с ним?
– Нет. Он уехал три дня назад один.
– Я обещаю реально подумать над твоим предложением, если ты узнаешь, почему мама не берет трубку, – молчание в трубке раздражает. Да так, что хочется показать свои худшие стороны. Но на удивление, Вадим все в той же привычно-раздражающей, спокойной манере произносит лаконичное:
– Договорились.
Кажется, проходит целая вечность. Пока я не знаю, куда себя деть, сдергиваю дурацкие бигуди и надеваю первое попавшееся среди этого хаоса платье. И, кажется, готова поддаться несвойственной мне привычке – грызть ногти от волнения. От этого действа меня останавливает мобильник. Хватаю его, как только он начинает вибрировать.
– Да.
– Никогда не отвечай «да». Как минимум, просится какая-нибудь нехорошая рифма. Я подъеду к тебе через полчаса.
– Зачем?! Я просила тебя узнать, почему мама не берет трубку.
– Я узнал. Она в больнице.
– В какой больнице?!
– Через полчаса. Будь готова к этому времени.
Вот же мудак! От злости хочется все крушить.
Немного успокоившись, я прихожу в относительный порядок, когда понимаю, что мама в больнице, а не в морге. Да и не было бы у этого придурка такого спокойного, как всегда, голоса, случись с ней что-нибудь серьезное.
Не выдерживаю и выхожу из дома раньше отведенных тридцати минут. И уж чего я не ожидала увидеть, так это паркующегося у подъезда Потапова. Теоретически он мог приехать к своей бабушке. Но что-то мне подсказывает, что это по мою душу. Романтичная девочка внутри меня ликует, взрослая гадина напротив – негодует. Нашла время шуры-муры крутить.
Обвожу взглядом двор, пока Потапов выходит из машины. Надо поскорее от него избавиться. Не хватало еще, чтобы он увидел здесь недоженишка. Поравнявшись со мной, он обводит придирчивым взглядом мой наряд и останавливается на моем лице. Смотрит на меня странно. И только спустя несколько секунд до меня доходит. Веснушек-то нет.
– С каждым днем твое платье все короче и короче. Ты трусы хоть надела? Или снова голожопая?
– А я за проветривание, Сергей Александрович. Мне не привыкать. Конечно же, я без трусов.
– И без лифчика. Как знал, – улыбнувшись, произносит Потапов. – Поехали, – указывает взглядом на машину.
– Вы хотите меня подвезти?
– Конечно, не хочу, ты мне волосню на сиденье оставишь, – намеренно протягивает руку и касается моих слегка накрученных локонов. – Но отправлять тебя в метро тоже не хочу. Тебя ж там кто-нибудь нагнет в толкучке и присунет. А мне потом сопли тебе подтирай. Поэтому из двух зол, так сказать, надо выбирать наименьшее, – ну вот как? Как можно втрескаться в такую скотину?
– Спасибо за заботу, Сергей Александрович. Но я не смогу с вами поехать. Я жду, когда за мной приедет… папа. У нас кое-что случилось, и я пока не могу приехать на практику. Я или сильно опоздаю, или вовсе не приду. Но я потом отработаю.
Еще раз обводит меня взглядом с ног до головы, а потом резко разворачивается и идет к машине. Фух. Но не тут-то было. Он достает со стороны пассажирского кресла небольшой пакет и подает его мне. И пользуясь моим замешательством, берет свободную руку и вкладывает в нее ключи.
– Это запасной. Адрес я тебе скинул в соцсеть. Я проверю всю твою уборку, – наклоняется ко мне и шепчет на ухо: – Особенно на наличие пыли в труднодоступных местах. В пакете мой тебе подарок, – мне не послышалось? Подарок? Это что такой новый завуалированный уровень между нами? – Можешь прям сейчас открыть, пока ждешь папу.
И хоть я не верю в то, что там может быть что-то хорошее, я тяну руку в пакет с невероятным предвкушением, ощущая себя ребенком. Достаю из упаковки огромные трусы в цветочек, напоминающие… парашют.
– Это что-то, что надевается на подгузник или… сам подгузник?
– Это трусы. Чебоксарский трикотаж. Стопроцентный хлопок.
– Стопроцентный ушлепок.
