С логофетом дрома обсудили без особых споров все технические вопросы. Видимо, подарки, предназначенные для предварительной смазки дела и переданные наместнику, действительно дошли до адресатов и понравились. Если бы не необходимость перевода, все закончилось бы гораздо быстрей. Вопрос возник лишь в конце. И задал его присутствующий при переговорах и молчавший до сего момента священник. Ранг его и должность Васильев не знал, но мог предположить, что этот человек, вхожий в ближний круг императора, занимает далеко не последний, если не высший пост в иерархии Константинопольского патриархата.
–Почему в вашем царстве запрещается строить церкви?
–Точно так же как и синагоги, и мечети,– ответил Васильев. И добавил:– Наше убеждение – религия способна разделять людей. А в нашем государстве имеются люди – простые и занимающие государственные должности – разных конфессий. И мы не можем себе позволить разъединить их по религиозному признаку или тем более выделить кого-либо. Нам люди ценны сами по себе, а не по их выбору богов, которым они поклоняются.
–Но ваш царь помог языческим волхвам в строительстве места поклонения идолам.
–Мы живем на земле, где люди поклоняются своим богам.– Развел руками Васильев.– Это основное население, и царь лишь им помог. Однако в столице царства нет религиозных объектов и в окружении Сергея Владимировича нет религиозных деятелей. В то же время люди имеют право молиться своим богам по их выбору, и это является их личным делом, не влияющим на их место в структуре государства.
Васильев обратил внимание ромеев на второго члена русской делегации.
–Князь Муромский, Леонтий Иванович Теодоридис, христианин по вероисповеданию. Под его рукой два города. Царь ему всецело доверяет, и никто не интересуется, висят ли у него дома иконы и сколько раз в день он молится. Точно так же царь относится и к бывшим кочевникам – мусульманам и иудеям, получившим из рук царя титулы ханов и князей. И ровно такое же отношение к варягам, нурманам, литвинам и кривичам. Сами понимаете – у них свои боги. Там где мы живем – людей мало, и они все для нас ценны, независимо от богов, которым они молятся. Такова политика нашего государства.
–Можно ли будет на территории поместья нашего посольства построить церковь?– задал вопрос после паузы священник.
–Наш посол – язычник, его помощник тоже. Плюс охрана посольства воины с берегов Варяжского моря. Как вы отнесетесь, если в центре вашего города мы откроем святилища Перуна и Одина?
Священник поморщился и больше в беседе участия не принимал. Когда все технические и процедурные моменты были согласованы, неожиданно вступил в разговор император.
–Скажите, какие планы вашего государства на территориях, граничащих с Империей? Вы разгромили нашего союзника – Хазарский Каганат, но не стали его уничтожать окончательно. Это говорит о дальновидности царя Сергея. Однако слабый Каганат рано или поздно станет добычей Халифата. Каковы будут ваши действия? Вы можете ответить нам на этот вопрос?
–Могу, ваше императорское величество. Вы правильно оценили выгоду для нас иметь Каганат в качестве подушки между нами и Халифатом. Поэтому мы будем оказывать всемерную поддержку Каганату, несмотря на недавнюю войну. Выход на наши границы арабов – вполне допуская, что наши холодные и пустынные земли их и не прельстят – обязательно вызовет военные столкновения. Что, даже при благоприятном развитии для нас этой ситуации, все же нежелательно. Слишком несопоставимы мобилизационные ресурсы нас и арабов.
–То есть нашу Империю вы рассматриваете в этом же ключе,– сделал вывод император.
–У нас нет интересов, кроме торговых, южнее северного берега Понта. При условии добрососедских отношений с Империей,– дипломатично ответил Васильев.
–Проливы,– задумчиво произнес император.– А если у нас внезапно все станет плохо и Халифат займет всю Малую Азию и возникнет угроза падения Империи, какова будет ваша позиция?
–Это будет зависеть от наших отношений с вами. Если между нами все будет хорошо, то у нас есть поговорка «от добра добра не ищут!» ихорошему соседу следует помочь.
Император задумчиво промолчал.
После визита во дворец появилось множество дел. Осмотрели усадьбу, которую императорский двор предоставил в качестве резиденции. Это был хороший каменный трехэтажный дом с просторным двором и множеством хозяйственных построек, обнесенный высоким каменным забором. В доме с удобством разместился посол, пять десятков северян охраны и привезенный обслуживающий персонал. Как обычно под крышей разместились радисты.
С наместником отношения снова наладились. Видимо, ему не поставили в вину неуступчивость делегации Руси в вопросах чинопочитания. Тема разговора о заходе в Амисос, возможность которого фактически исчезла ввиду вышеуказанных обстоятельств, вновь стала актульной.
Леонтий все время проводил с Васильевым, однако несколько раз ему удалось вырваться в город. Без особых планов. Просто посмотреть столицу Империи, про которую много слышал, но в которой ни разу не довелось побывать. Однажды, после того как он прогулялся по городскому рынку, он возвращался в резиденцию. Уже немного ориентируясь в этом муравейнике, он решил срезать путь и пошел кварталами, не отличавшимися богатством. Идя, размышлял над отличиями Константинополя, Вязьмы и Мурома. С одной стороны – эти города были просто несопоставимы между собой. Константинополь насчитывал более тысячи лет с момента возникновения, Муром – несколько десятков лет, а Вязьма – всего несколько лет. С другой – это были города, независимо от размеров и численности населения. Идя по улице, Леонтий обонянием ощущал все «прелести» скопления большого количества людей – запахов нечистот и помоев; вынужден был внимательно смотреть, куда поставить ногу, потому что следы жизнедеятельности животных покрывали мостовую чуть ли не сплошным ковром. А нередко попадались и человеческие. Леон усмехнулся. Муром не мог похвастаться каменной мостовой, каменными зданиями. Пока не мог. Но вот деревянные тротуары уже были. И они были чистыми. В каждом дворе имелась баня и отдельное отхожее место. Помои на улицу не выливались. И соответственно, запахи радикально отличались.
Неожиданно до его слуха донеслись слова, которые заставили насторожиться. Два мужских голоса позади громко, не стесняясь, уверенные в том, что иноземец их не понимает, спорили о том, как поделить имущество идущего впереди Леонтия. Леонтий был одет по русской моде – шапка с оторочкой собольим мехом. Жарковато, конечно, но зато не видно вшитого в нее небольшого стального шлема. В бою он бесполезен, но вот внезапный удар дубинкой по голове сзади выдержит без сомнения. Дорогая шелковая рубашка ярко-красного цвета на пуговках и с нагрудными карманами, широкий кожаный пояс, удобные штаны тоже с карманами, в том числе потайными, и кожаные сапожки на удобных каблуках с железными вставками в носках. Но главное – легкая бриганта поверх рубашки, внешне неотличимая от обычной жилетки. Все это отчасти скрывал плащ темно-фиолетового цвета. Надо сказать, одежда, производимая на Руси, имела ярко выраженные цвета, недоступные по насыщенности другим производителям. Весь этот костюм добропорядочного мужчины завершали небольшая абордажная сабля и скрамасакс. Но это было столь же естественным, как и наличие члена у мужчины. Видели ли это незнакомцы? То, что находилось на поясе чужеземца – однозначно да, остальное им было неважно. Наличие оружия грабителей не пугало. Это было привычно. Тем более что оно никак не могло спасти от неожиданного нападения сзади. А то, что оно будет и начнется ударом дубинкой по голове, он был уверен. Вот! Разговоры стихли. Нет, незнакомцы не отстали. Просто видимое имущество уже поделено и наиболее удачливый из двоих уже наверняка догоняет Леонтия, готовясь нанести удар по голове. Почему Леонтий был уверен, что на него «заготовлен» именно удар по голове дубинкой, а не, например, ножом в спину? Жадность! Простая человеческая жадность! Одежда с дырой от ножа и залитая кровью стоит намного дешевле.
